У организации имеется договор залога доли в уставном капитале. Стороной по договору залога является иностранное лицо (которое является участником российского юридического лица). Российское юридическое лицо, доля которого находится в залоге, будет реорганизовано в форме присоединения к другому юридическому лицу. Неизвестно, каким образом будет решен вопрос об обмене долей в уставном капитале присоединяемого общества, принадлежащих иностранной организации-залогодателю, на доли в обществе, к которому производится присоединение. Данная организация является владельцем 100% долей в уставном капитале первого общества, а также участником второго общества. В силу того, что юридическое лицо, доля которого заложена, будет реорганизовано и прекратит свое существование, как быть с договором залога?

Правовая природа залога доли — залог права или залог вещи?

Первый вопрос, который следует обсудить, заключается в следующем: по каким правилам — о залоге вещей или о залоге имущественных прав — следует закладывать доли в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью?

Очевидно, что ответ на этот вопрос напрямую зависит от правовой квалификации самой доли участия в уставном капитале.

В Законе об ООО доля в уставном капитале общества определяется как выраженная в процентах к общему размеру уставного капитала либо в виде дроби стоимость имущества, внесенного в качестве оплаты уставного капитала общества. Что же представляет собой пресловутая доля и обладает ли она признаками объекта прав?

Предписания ст. 93 ГК РФ и ст. 21 Закона об ООО, казалось бы, дают повод для того, чтобы признать долю объектом, ведь она может быть предметом продажи, дарения, наследования и т.п.

Именно таким образом и поступает, к примеру, Г. Чернышев, утверждающий, что доля в уставном капитале ООО может находиться у кого-либо на абсолютном праве (не уточняя, правда, при этом, каком именно)*(3). Еще дальше идет П. Кочергин, который относит доли в уставном капитале ООО к вещам, но не к обычным вещам, а к вещам sui generis, к которым также им отнесены бездокументарные ценные бумаги*(4).

Подобные «объяснения» («это вещь, но особая вещь, к которой правила о вещах не применяются») не имеют под собой логической основы и в принципе ненаучны, потому и не могут восприниматься всерьез.

Весьма любопытна позиция В.А. Лапача по вопросу о природе доли. Он высказывает мнение, согласно которому доля в уставном капитале является не имущественным (обязательственным) правом требования к обществу, а одной из предпосылок такого обязательственного права*(5). В собственном качестве доля в уставном капитале должна, по его мнению, быть отнесена не к «имущественным правам», а к «иному имуществу» в соответствии со ст. 128 ГК РФ. В одно из своих работ В.А. Лапач выражается еще менее определенно: «…доля представляет собой идеальную квоту (часть) в праве собственности на имущество общества или товарищества, своеобразный аналог доли в общей собственности»*(6).

Первое из названных понятий не дает решительно ничего при определении понятия доли, а второе неверно по сути и отражает, быть может, экономический взгляд на долю участия в ООО, но никак не юридический.

Еще одно мнение о природе доли в ООО было высказано С.А. Бобковым, согласно которому доля в уставном капитале ООО — «это имущественное право, имеющее количественное выражение в виде номинальной стоимости, имеющее соотношения (в виде процентов или дроби) относительно размера уставного капитала общества с ограниченной ответственностью, владение которым наделяет субъекта статусом участника общества с ограниченной ответственностью и как следствие — комплексом прав (как имущественного, так и неимущественного характера) и обязанностей по отношению к обществу и другим участникам»*(7).

Данная позиция, на наш взгляд, более привлекательна с точки зрения ее содержательного потенциала. Однако здесь нужно сделать пару замечаний. Во-первых, конечно же, ни о каком «владении» правом речь идти не может, нужно говорить о «пребывании в качестве субъекта права». Во-вторых, С.А. Бобков стремится, по всей видимости, обнаружить в доле тот же дуплицистет права (право на… и право из…, право на долю и право из доли), что и в классических ценных бумагах. Это неверно. Если в ценной бумаге имеется материальная субстанция (вещь!), в отношении которой можно говорить о праве на нее, то у доли такая субстанция отсутствует.

В позиции С.А. Бобкова представляется верной попытка изобразить права участника ООО как совокупность правомочий и обязанностей. Теперь осталось понять, что же представляет собой доля по отношению к этой совокупности.

Ассоциации с ценной бумагой здесь вполне уместны: имеешь долю, имеешь права и обязанности, передал долю — права и обязанности перешли. Поэтому функционально доля в ООО представляется чем-то вроде знака, символа тех прав, которые принадлежат участнику общества. В принципе ведь возможно было бы уступать не долю, а права участника. Но в этом случае эти права требовали бы упоминания в полном их составе. Для упрощения оборота прав участников ООО и было введено понятие доли в ООО как символа этих прав.

Может ли доля-символ быть объектом прав? Думается, нет. Доля-символ — это всего лишь процент, дробь, показывающая соотношение оплаченной лицом части уставного капитала и размера самого капитала. Какой-либо ценности эта дробь сама по себе не имеет, важны лишь те права, символом которых она является. Именно поэтому правильным пониманием сути доли в ООО является следующее: у участника нет никаких прав (права собственности либо каких-то других абсолютных прав) на долю в уставном капитале ООО; он является субъектом различных прав как по отношению к обществу, так и по отношению к другим участникам.

Данные права можно именовать обязательственными (так сделано в ГК РФ, этого же мнения придерживаются некоторые цивилисты, занимающиеся разработкой вопросов корпоративного права*(8)), можно — корпоративными (так, на наш взгляд, правильнее с точки зрения отражения содержательной специфики соответствующих правоотношений).

Интересно, что схожий взгляд на природу доли в уставном капитале ООО может быть обнаружен в судебной практике. Так, окружной суд, анализируя в одном из дел правовую природу доли, высказался следующим образом: «Исходя из содержания правовых норм статей 91, 93 Гражданского кодекса Российской Федерации, статей 21, 22, 26, 58 Федерального закона от 08.02.98 N 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» юридическим понятием «доля» обозначается неразрывная совокупность как неимущественных, так и имущественных прав, признаваемая объектом гражданского оборота»*(9).

В другом деле тот же окружной суд указал, что доля в уставном капитале не является вещью в смысле объекта материальной действительности, а представляет собой способ закрепления факта принадлежности лицу определенного объема имущественных и неимущественных прав и обязанностей участника общества*(10). Аналогичный подход был продемонстрирован и другим окружным судом: «Доля участника в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью является не вещью, а способом закрепления за лицом определенного объема имущественных и неимущественных прав участника»*(11). В еще одном деле этот окружной суд уже прямо назвал долю в уставном капитале «имущественным правом»*(12). Тот же вывод может быть обнаружен и в иных делах*(13).

И уж во всяком случае суды вполне последовательно отказываются видеть в доле вещь, пусть даже и особую*(14).

Таким образом, правильным должен быть признан следующий подход к определению правовой природы залога доли участия в обществе с ограниченной ответственностью: доля закладывается не по правилам о залоге движимых вещей, а по правилам о залоге имущественных прав. Соответственно к залогу доли участия в обществе должны применяться положения разд. IV Закона о залоге («Залог прав»). К числу тех из них, которые обладают определенной спецификой и не присущи залогу вещей, можно отнести:

— право с определенным сроком действия может быть предметом залога только до истечения срока его действия (п. 2 ст. 54 Закона о залоге)*(15);

— в договоре о залоге прав должно быть указано лицо, которое является должником*(16) по отношению к залогодателю; залогодатель обязан уведомить своего должника о состоявшемся залоге прав (ст. 55 Закона о залоге);

— залогодатель обязан: 1) совершать действия, которые необходимы для обеспечения действительности заложенного права; 2) не совершать уступки заложенного права; 3) не совершать действия, влекущие прекращение заложенного права или уменьшение его стоимости; 4) принимать меры, необходимые для защиты заложенного права от посягательств со стороны третьих лиц; 5) сообщать залогодержателю сведения об изменениях, произошедших в заложенном праве, о его нарушениях третьими лицами и о притязаниях третьих лиц на это право (ст. 56 Закона о залоге);

— если иное не предусмотрено договором, залогодержатель вправе: (1) независимо от наступления срока исполнения обеспеченного залогом обязательства требовать в судебном порядке перевода на себя заложенного права, если залогодатель не исполнил обязанности, предусмотренные ст. 56 Закона о залоге; (2) вступать в качестве третьего лица в дело, в котором рассматривается иск о заложенном праве; (3) в случае неисполнения залогодателем обязанностей, предусмотренных п. 4 ст. 56 настоящего Закона, самостоятельно предпринимать меры, необходимые для защиты заложенного права от нарушений со стороны третьих лиц (ст. 57 Закона о залоге);

— если должник залогодателя до исполнения залогодателем обязательства, обеспеченного залогом, исполнит свое обязательство, все полученное при этом залогодателем становится предметом залога, о чем залогодатель обязан немедленно уведомить залогодержателя (п. 1 ст. 58 Закона о залоге);

— при получении от своего должника в счет исполнения обязательства денежных сумм залогодатель обязан по требованию залогодержателя перечислить соответствующие суммы в счет исполнения обязательства, обеспеченного залогом, если иное не установлено договором о залоге (п. 2 ст. 58 Закона о залоге).

Что такое залог части доли?

Определенные трудности вызывает и юридическая квалификация такого предмета залога, как часть доли.

Теоретическая цивилистика в принципе отвергает (и справедливо!) возможность установления права собственности (иного вещного права) на часть вещи*(17). Соответственно возможность пребывания части вещи в качестве объекта вещных прав невозможна. И это еще один дополнительный аргумент против вещно-правовой концепции доли участия в уставном капитале, так как Закон об ООО регулирует достаточно много ситуаций, связанных с частью доли в уставном капитале (продажа, залог части доли, приобретение части доли обществом, погашение части доли, обращение взыскания на часть доли). Непротиворечивое объяснение феномена части доли может быть дано только посредством концепции доли в уставном капитале как символа комплекса имущественных прав и обязанностей участника общества.

Если мы соглашаемся с тем, что доля — суть комплекс субъективных имущественных прав и обязанностей, то нет ничего невозможного в том, чтобы предмет этого права объявить делимым. Если применить аналогию ст. 133 ГК РФ, то получается, что возможность дробления предмета обязательства без ущерба предмету обязательства означает его делимость*(18). Однако есть и второй критерий делимости — юридическая возможность дробления. В качестве примера юридической невозможности дробления предмета обязательства указывают на комплекс прав, составляющий предмет договора коммерческой концессии*(19). Данный критерий необходим для того, чтобы понимать, что является основанием появления части доли (по какому критерию делится доля).

Теоретически можно предложить как минимум два критерия деления доли: счетный и содержательный.

Счетный критерий вполне очевиден и не вызывает каких-либо затруднений. Он означает, что, к примеру, долю участия, составляющую 10% уставного капитала можно представить как совокупность 10 частей этой доли, каждая из которых будет равняться 1% от уставного капитала. При этом на каждую часть доли приходится комплекс прав и обязанностей участника общества в объеме, который предоставляет 1% от уставного капитала. Вопрос состоит в следующем: до какого предела можно делить долю на части? Есть ли у доли какое-то минимальное значение? Совершенно очевидно, что технически долю, скажем, в 10% от уставного капитала можно разделить на 10 долей по 1%, 100 долей по 0,1%, 1000 долей по 0,01% и так до бесконечности.

В литературе*(20) встречается понятие элементарной доли в уставном капитале, однако какого-либо основания в законе оно не находит. Кажется, вопрос «глубины» деления доли — прежде всего, математический, хотя, конечно, хозяйственная целесообразность обладания, к примеру, 0,00000001% доли в уставном капитале общества невелика*(21). Правда, вполне прогнозируемые правовые проблемы возникают с подобными микродолями в процессе оплаты уставного капитала, а именно при оплате той же 0,00000001% доли в уставном капитале общества, составляющем 10 тыс. рублей*(22).

Можно ли представить часть доли как часть прав (и обязанностей), составляющих комплекс прав участника общества, символом которого является доля? Известно, что существует четыре основных права участника общества: права на управление, право на информацию, право на доход и право на ликвидационный остаток. Так можно ли сказать, что частью доли удостоверяется, к примеру, только право на управление и только это право будет предметом распоряжения (продажа части доли, залог части доли)?

Подобное представляется недопустимым в связи с юридической невозможностью дробления доли по содержательному критерию.

Кроме того, само по себе понятие «часть доли» имеет смысл только до момента перехода ее другому лицу, ведь после того, как заложенная часть доли продана с торгов, она перестает быть частью доли и становится долей. Однако и здесь есть практически неразрешимая правовая проблема.

Сегодня совершенно очевидно, что механизм учета залога части долей в уставном капитале никак не позволяет идентифицировать эту часть, как-то обособить ее от незаложенной части доли. Приведем такой пример. Некто имеет долю в уставном капитале общества, которая составляет 100%. Половина доли закладывается по договору залога. Затем участник намерен продать вторую половину доли. Как отразить в договоре купли-продажи тот факт, что продается именно незаложенная часть доли? Как доказать залогодержателю, что распоряжение осуществляется незаложенной частью доли и потому его согласие на распоряжение не требуется?

Видимо, здесь возможны два решения. Первый вариант — допустить возможность инициативного разделения участником своей доли, при котором вновь возникшие доли будут принадлежать тому, кто обладал разделенной долей (как, например, при разделении земельного участка). В этом случае идентификация закладываемых долей будет обеспечена, но тогда надо признать, что залог части доли невозможен (ведь предметом залога будет уже доля). Второй вариант — запретить совершать сделки с незаложенной частью доли. Однако этот вариант плох тем, что на незаложенную часть доли будет невозможно, к примеру, обратить взыскание по долгам участника общества — залогодателя по договору о залоге части доли. Реализация же первого варианта, на наш взгляд, возможна и в рамках действующего сегодня законодательства.

В целом же можно сказать, что залог части доли — весьма и весьма сырой и непроработанный механизм и полное отсутствие дел об обращении взыскания на заложенную часть доли в уставном капитале свидетельствует о том, что сама по себе возможность залога части доли нуждается в пересмотре.

Согласие общества на залог доли

Закон об ООО требует, чтобы общество, доля в котором закладывается, дало согласие на заключение такого договора в случае, если залогодержателем по договору будет лицо, не являющееся участником общества. Правом давать такое согласие обладает общее собрание.

Прежняя редакция Закона об ООО давала возможность двоякого толкования: слова «с согласия общества» стояли после слов «другому участнику общества или, если это не запрещено уставом общества, третьему лицу». Это дало повод некоторым комментаторам высказать мнение о том, что согласие общества нужно получать и тогда, когда доля закладывалась другому участнику общества*(23).

С таким мнением сложно согласиться, что и подтверждает положение ст. 22 Закона об ООО о том, что при голосовании не учитываются только голоса участников, которые намереваются заложить свою долю*(24). Очевидно, что если бы законодатель хотел установить разрешительный порядок для всех случаев залога долей, то норма звучала бы иначе: не учитываются голоса как участника, намеревающегося заложить долю, так и участника, намеренного взять ее в залог.

Новая редакция ст. 22 Закона об ООО данную проблему вроде бы снимает: теперь в п. 1 ст. 22 сказано, что «участник общества вправе передать в залог принадлежащую ему долю или часть доли в уставном капитале общества другому участнику общества или, если это не запрещено уставом общества, с согласия общего собрания участников общества третьему лицу».

В чем смысл необходимости согласия общества с залогом доли?

В литературе это объясняется тем, что ООО является закрытым корпоративным образованием, изменение состава участников которого не может происходить произвольно*(25). Это так, но тогда возникает следующий вопрос: как соотносится между собой необходимость получения согласия участников общества на залог доли и необходимость получения согласия участников общества на переход прав и обязанностей участника общества лицу, приобретшему долю с публичных торгов?*(26)

Ранее действовавшая редакция п. 9 ст. 21 Закона об ООО предусматривала, что при проведении публичных торгов по продаже доли согласие других участников общества или общества не требуется. В новой редакции данного пункта правило сформулировано совсем иначе: «При продаже доли или части доли в уставном капитале общества с публичных торгов права и обязанности участника общества по таким доле или части доли переходят с согласия участников общества».

Таким образом, стабильность состава участников общества обеспечивается дважды: на стадии заключения договора залога и на стадии продажи заложенной доли с торгов. По всей видимости, подобное удвоение сущностей вряд ли можно признать целесообразным. Вполне достаточно второй меры: участники вправе воспрепятствовать попаданию в их среду постороннего лица либо посредством отказа в даче согласия на переход прав, удостоверяемых долей, и выплаты действительной стоимости доли, либо посредством согласования передачи доли в залог*(27).

Вопросы регистрации залога доли (момент возникновения залога, предоставление информации о залоге доли, процедура погашения записи о залоге доли)

Новая редакция ст. 22 Закона об ООО установила две принципиальных новеллы: 1) договор залога доли подлежит нотариальному удостоверению под страхом недействительности; 2) залог подлежит фиксации в Едином государственном реестре юридических лиц (далее — ЕГРЮЛ) в качестве обременения доли. Возникает вопрос: с какого момента доля будет считаться находящейся в залоге?

Первый вариант ответа таков: залог доли возникает с момента нотариального удостоверения соответствующего договора. В пользу этого варианта говорит п. 12 ст. 21 Закона об ООО (в новой редакции), который содержит в принципе схожие правила в отношении определении момента, с которого доля считается перешедшей к покупателю: это происходит с момента нотариального удостоверения сделки, направленной на отчуждение доли (в качестве общего правила). Теоретически можно предположить, что законодатель исходил из единых правил определения момента возникновения юридического эффекта от сделок, совершаемых с долями и подлежащих нотариальному удостоверению. Однако сам же законодатель отступает от предложенного им общего принципа дважды: в случае приобретения доли в порядке универсального преемства (что в общем-то логично) и в случае приобретения доли добросовестным приобретателем на публичных торгах (п. 17 ст. 21 Закона об ООО), ослабляя тем самым предложенный им принцип.

Но в случае с залогом доли важно другое: представляется необходимым разграничивать момент заключения договора залога и момент возникновения права залога как соответствующего обременения*(28). И если договор залога действительно должен считаться заключенным с момента его нотариального удостоверения, то залог как обременение, имеющее свойство следования и качество приоритета, может возникнуть не ранее придания ему публичности. В случае с залогом доли в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью таким моментом является регистрация залога в качестве обременения доли в ЕГРЮЛ. И это второй (и, на наш взгляд, единственно верный) вариант ответа на вопрос о моменте возникновения залога доли.

Более сложным является вопрос о том, нужно ли регистрировать залог доли, возникающий в силу закона (например, при приобретении доли в рассрочку или в кредит).

Закон об ООО соответствующих правил не содержит вовсе. Представляется, что ситуация, в которой одновременно будут сосуществовать публичный договорный залог доли и непубличный залог доли в силу закона*(29) не является нормальной. Непонятно лишь, можно ли преодолеть данный пробел в законе путем судебного толкования.

Установление необходимости внесения записи о залоге в некий реестр имеет смысл только при условии, что данный реестр является публичным, а информация из него доступна широкой публике. К сожалению, ФЗ от 8 августа 2001 N 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» (в части, регулирующей предоставление информации из ЕГРЮЛ) не подвергся соответствующим изменениям, в связи с чем в настоящее время весьма трудно прогнозировать, какой эффект для оборота будет иметь положение ст. 22 Закона об ООО о публичности залога доли.

По всей видимости, необходимо установить, что в состав сведений и документов о юридическом лице (ст. 5 ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей») входят сведения о залоге долей в уставном капитале, а также договоры залога доли (части доли). В состав информации, которая включается в выписку о юридическом лице, которая предоставляется по запросу всякого лица (п. 1 ст. 6), также должны включаться сведения о залоге доли. Кроме того, по всей видимости, любое заинтересованное лицо имеет право получить сведения из ЕГРЮЛ в виде копии договора залога, содержащегося в ЕГРЮЛ (п. 2 ст. 6).

Известно, что одной из самых больших проблем, связанных с государственной регистрацией ипотеки, являлась проблема погашения записи о залоговом обременении в отсутствие ликвидированного залогодержателя либо при его нежелании участвовать в процедурах по прекращению записи об ипотеке. Выше мы уже отмечали, что в сфере залога недвижимости первая из ситуаций была частично разрешена путем указания на то, что в случае ликвидации залогодержателя залогодатель имеет право потребовать погашения записи об ипотеке, представив органу по регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним выписку из ЕГРЮЛ о том, что залогодержатель ликвидирован (ст. 25 Закона об ипотеке; ст. 29.1 Закона о регистрации юридических лиц).

К сожалению, новая редакция ст. 22 Закона об ООО вообще не содержит каких-либо процедурных норм, регулирующих прекращение записи о залоге доли в уставном капитале общества. По всей видимости, восполнять этот пробел придется или подзаконными нормативными актами органа по регистрации юридических лиц*(30), или судебной практике, которая вполне может пойти по пути применения аналогии норм, регулирующих погашение записи о залоге недвижимости к погашению записи о залоге доли в уставном капитале.

Залог неоплаченной доли

Возможность залога неоплаченной доли участия в уставном капитале общества тесно связана с оборотоспособностью неоплаченной доли*(31).

В соответствии с п. 4 ст. 93 ГК РФ и п. 3 ст. 21 Закона об ООО доля участника общества может быть отчуждена до полной ее оплаты только в той части, в которой она уже оплачена. В литературе это ограничение объясняется нецелесообразностью допущения в оборот объектов, формально существующих, но не имеющих реального имущественного содержания*(32).

Нарушение данного требования Закона об ООО, как правило, признается судами основанием для недействительности соответствующих сделок по отчуждению неоплаченной доли*(33). Впрочем, существует и иное мнение: продажа неоплаченной доли является существенным нарушением условий договора купли-продажи и потому покупатель имеет право потребовать расторжения договора*(34).

Более правильным представляется следующее решение, касающееся возможности продажи неоплаченной доли. Обязательственная сделка по поводу приобретения неоплаченной доли вполне имеет право на существование. Другими словами, нет никаких видимых разумных причин для того, чтобы запретить одной стороне принять на себя обязательство продать долю, а другой стороне — обязательство оплатить приобретаемую долю. Заключение такого договора само по себе еще не влечет за собой перехода неоплаченной доли от одного лица к другому (на предотвращение чего и направлены положения п. 3 ст. 21 Закона об ООО). Однако распорядительная сделка, которая собственно и влечет за собой изменение принадлежности доли, в отношении неоплаченной доли невозможна в силу прямого запрета закона (кстати, закон и говорит именно о запрете распоряжения неоплаченной долей).

Таким образом, обязаться продать неоплаченную долю можно, а вот совершать действия, направленные на передачу доли — нельзя*(35). Трудно, правда, представить себе, как должен действовать предлагаемый подход в условиях, когда ни у практикующих юристов, ни в учебной и научной литературе нет четкости в разграничении обязательственных и распорядительных сделок, а соответствующие процедуры и договорная техника совершенно не разработаны. По всей видимости, восполнять указанные пробелы придется судебной практике.

Применяя данные рассуждения к залогу неоплаченной доли, можно прийти к такому заключению: заключить договор залога неоплаченной доли можно, такой договор является действительным. Но залоговое право (как обременение доли) не возникнет до тех пор, пока доля не будет оплачена. Подобное предположение вполне укладывается в концепцию «разделения» договора залога и его эффекта — возникновения залогового права — с единственным лишь уточнением, что дополнительной предпосылкой для придания залогу доли публичности (регистрации залога доли в ЕГРЮЛ) является ее оплата.

Почему следует допустить действительность договора залога неоплаченной доли, пусть и не порождающего залогового права?

Во-первых, это может быть связано с тем, что обеспечиваемое обязательство возникнет в будущем и потому потребности в оборотоспобности доли в момент заключения договора залога еще нет.

Например, стороны заключили договор кредита, по которому обязанность по возврату суммы кредита обеспечивается залогом доли участия в ООО, при этом доля еще не оплачена. Стороны договариваются о том, что кредит будет выдан, но после того, как залогодатель оплатит долю; в договоре залога доли, заключенном одновременно с договором кредита, залогодатель принял на себя обязательство оплатить долю в определенный срок. Кроме того, в кредитном договоре указывается, что займодавец имеет право отказать в выдаче кредита, если доля не будет оплачена в срок, установленный в договоре залога доли. Налицо тесная связь между двумя договорами: признание недействительным договора залога неоплаченной доли может повлечь за собой непредсказуемые правовые последствия для кредитного договора (в частности, не вполне ясно, должен ли займодавец выдавать кредит, ведь он остается необеспеченным).

Во-вторых, договор залога неоплаченной доли может содержать какие-либо иные обязательства залогодателя (помимо оплаты доли), которые должны быть исполнены им до оплаты доли и возникновения у залогодержателя залогового права (к примеру, обязанность за свой счет застраховать недвижимое имущество, принадлежащее обществу, доля в котором закладывается*(36)). Для прекращения этих обязательств лишь по той причине, что стороны заключили договор залога доли, которая еще не оплачена, нет никаких разумных оснований.

Судьба залога доли при изменении уставного капитала

Очень непростым является вопрос о том, что происходит с залогом доли в случае, если уставный капитал общества изменяется.

Приведем в качестве примера следующий судебный спор.

Коммерческий банк обратился в арбитражный суд с иском о признании незаконным решения годового собрания участников ООО и о признании недействительными действий органа регистрации юридических лиц по регистрации изменений учредительных документов ООО.

Основанием иска послужили следующие обстоятельства.

Между банком и ЗАО был заключен договор о предоставлении последнему кредита. В обеспечение обязательства по возврату кредита стороны заключили договор залога части доли, в соответствии с условиями которого ЗАО предоставило в залог принадлежащую ему долю в уставном капитале ООО в размере 49% уставного капитала. Согласие ООО на залог доли было получено, что подтверждалось соответствующим протоколом.

Впоследствии общим собранием участников ООО было принято решение об увеличении уставного капитала в 10 раз за счет дополнительного вклада другого участника и вкладов третьих лиц, принимаемых в ООО. При этом размер долей участников общества изменился: доля ЗАО составила 4,9% уставного капитала, в остальной части уставный капитал был распределен между другим участником ООО и вновь принятыми в ООО лицами.

Постановлением органа регистрации юридических лиц учредительные документы ООО зарегистрированы в новой редакции.

Банк-залогодержатель посчитал, что решение общего собрания ООО об увеличении уставного капитала и действия органа регистрации юридических лиц по регистрации новой редакции учредительных документов ООО противоречат закону и обратился в суд.

Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения судом апелляционной инстанции, в иске было отказано. Суд указал, что в Законе об ООО отсутствует запрет на принятие решения об увеличении уставного капитала в случае передачи доли в уставном капитале общества в залог.

Банк обратился в окружной суд с кассационной жалобой, в которой указал на то, что суд не принял во внимание положения ст. 346 ГК РФ.

Окружной суд с доводами банка не согласился, указав, что оснований для применения ст. 346 ГК РФ не имеется, так как имущество, являющееся предметом залога, не утрачено, не отчуждено, право на него третьим лицам не уступлено. Кроме того, согласно материалам дела номинальная стоимость доли, находящейся в залоге, не изменилась. В итоге судебные акты были оставлены без изменения*(37).

В данном деле особенно остро проявилась проблема идентичности номинальной стоимости доли в уставном капитале и процентного выражения доли по отношению ко всему уставному капиталу. В упомянутом постановлении окружного суда особо подчеркивалось, что номинальная стоимости заложенной доли не изменилась. При этом размер доли по отношению ко всему уставному капиталу уменьшился в 10 раз: с 49 до 4,9%. Совершенно очевидно, что номинальная стоимости доли не имеет никакого практического значения. Напротив, процентное выражение доли в уставном капитале напрямую связано с ее рыночной стоимостью: чем больше доля в процентном выражении, тем больший объем корпоративных прав она предоставляет и тем она дороже.

Обращает на себя внимание тот факт, что образ действий участников ООО в данном деле очевидно свидетельствует о том, что они были направлены на то, чтобы уменьшить экономическое значение заложенной доли и тем самым лишить банк надлежащего обеспечения. Суд же, игнорируя попытки (хотя весьма слабые и неквалифицированные) банка указать на это, вынес формальное решение. Видимо, для того, чтобы добиться успеха в этом деле, банку следовало иначе формулировать исковые требования.

Во-первых, неверным и неперспективным являлось оспаривание решения общего собрания. В самом деле, действующее законодательство об ООО не предусматривает запрет голосования заложенной долей; не устанавливает оно и невозможность изменения уставного капитала в случае, если доли в нем находятся в залоге. Поэтому каких-либо оснований для признания данного решения незаконным действительно не было.

Во-вторых, банку следовало сосредоточить свои усилия на том, чтобы доказать, что в результате изменения уставного капитала произошло существенное ухудшение предмета, обеспечивающего возврат кредита. Доказав это, банк мог бы сослаться на положения ст. 351 ГК РФ, позволяющие залогодержателю потребовать досрочного исполнения обеспеченного обязательства в случае, если предмет залога был утрачен по обстоятельствам, за которые залогодержатель не отвечает*(38).

Можно ли обращать взыскание на долю в уставном капитале во внесудебном порядке?

В соответствии с подп. 1 п. 6 ст. 349 ГК РФ обращение взыскания на предмет залога во внесудебном порядке не допускается, если для заключения договора о залоге имущества физического лица требовалось согласие или разрешение другого лица либо органа.

Возникает вопрос: допускается ли обращение взыскания на заложенную долю во внесудебном порядке, если участником ООО, передающим в залог принадлежащую ему долю в уставном капитале, является физическое лицо?

Прежде всего необходимо обратить внимание на корректировку цитированной нормы. До вступления в силу Закона N 306-ФЗ она распространялась не только на случаи залога имущества физического лица, но и на случаи, когда залогодателем выступало юридическое лицо.

Что имеется в виду в ст. 349 ГК под органом, согласие которого требуется для заключения договора залога? Термин «орган» употребляется в ГК в двух значениях: во-первых, как обозначение органа государственной или муниципальной власти, который в пределах своей компетенции осуществляет те или иные действия; во-вторых, как обозначение органа юридического лица, который действуя в рамках компетенции, имеет возможность совершать юридически значимые для юридического лица действия. Можно ли считать, что подп. 1 п. 6 ст. 349 Кодекса охватывает оба значения этого термина? По всей видимости, на этот вопрос следует ответить положительно. Однако в данном случае важно иное. В ст. 22 Закона об обществах с ограниченной ответственностью говорится не о необходимости получения одобрения общества (то есть, лица), от имени которого вправе выражать волю такой его орган как общее собрание.

Следовательно, в разбираемой ситуации речь все же идет случае, когда для заключения договора залога требуется согласие другого лица. Таким образом, договор залога доли в уставном капитале общества, залогодержателем по которому является лицо, не являющееся участником общества, не может содержать условие о внесудебном обращении взыскания на заложенную долю.