Беседа"Чистота — залог здоровья" | План-конспект занятия (5, 6, 7 класс): | Образовательная социальная сеть

Воздержание в пище. Воздержание от гнева, памятозлобия и других страстей. Хранение зрения, слуха и языка. Хранение себя от худых развлечений, развивающих чувственность и бесстыдство.

Воздержание служит «началом и основанием всех христианских добродетелей»
⁸⁹
. Оно, согласно преподобному Ефрему Сирину, есть опора всех добродетелей
⁹⁰
. Воздержание сопутствует христианскому подвигу подавления страстей и стяжания добродетелей, особенно же стяжанию целомудрия, чистоты сердца и благодатного мира.

Стяжать целомудрие и удержать его невозможно без умеренного воздержания в пище и питье. Воздержание в пище и пост – опора целомудрия, его надежный страж
⁹¹
. По словам преподобного Иоанна Лествичника, «утеснение чрева – виновник чистоты»
⁹²
. Пресыщение лишает нас целомудрия
⁹³
. Чистота целомудрия без своих спутников – поста и воздержания – скоро изнемогает
⁹⁴
. Кто любит целомудрие, тот должен обучиться «владеть чревом», т.е. навыкнуть вести постоянный воздержанный образ жизни
⁹⁵
.

С воздержанием в пище необходимо соединить воздержание от гнева и памятозлобия. Погрешающие гневом и гордостью часто впадают в грехи против целомудрия. «Кто желает, – говорит преподобный Иоанн Лествичник, – представить Господу чистое тело и чистое сердце, тот должен сохранить безгневие и воздержание, потому что без этих двух добродетелей весь наш труд (стяжание целомудрия) будет бесполезен»
⁹⁶
. Преподобный Нил Синайский в одном из писем пишет, что целомудренных людей враг «покушается уязвлять стрелами лукавого похотения, зависти, злопамятности или посредством всякого другого порока воевать на душу; но несомненно будет побежден враг нашей жизни силою веры и призыванием Божественного имени Христова»
⁹⁷
.

Столь необходимое для стяжания целомудрия воздержание недостижимо без мужественного терпения. Терпение поддерживает и усовершает целомудрие и воздержание. Терпение с творимым себе принуждением борется со страстями за чистоту души; если душа препобедит страсти, то приобретает чистоту (целомудрия)
⁹⁸
. По словам преподобного Иоанна Кассиана, сколько кто успевает в кротости сердца и терпении, столько же преуспевает и в чистоте целомудрия, и чем дальше прогонит страсть гнева, тем лучше приобретает чистоту. Ибо кто наперед не подавит легко воспламеняющейся страсти гнева, тот не изгонит из своей души и тела волнения плотских страстей. Кто не стяжал терпения и кротости, тот подвергается жестоким нападениям демонов и уязвляется огненными стрелами многих страстей. Терпение есть такое врачевство сердца, которым истребляется не только страсть гнева, печали, уныния, тщеславия, гордости, но и похоть, и другие страсти
⁹⁹
. Кто всегда бывает терпелив («кроток и спокоен»), «тот не возмущается гневом, не снедается горечью печали и уныния, не увлекается суетностью тщеславия, не надмевается гордостью, ибо
мир мног любящим закон
Господень,
и несть им соблазна
(Пс.118:165)»
¹⁰⁰
.

Терпение состоит в перенесении скорбей и страданий. Терпелив тот, кто без ропота и гнева переносит наносимые ему оскорбления и другие скорби. Истинного же терпения и благодушия нельзя ни приобрести, ни сохранить без сердечного смирения. Если терпение будет происходить из этого источника (смирения), то не будет нужды ни в каком уединении, ни в пустыне. «Ибо оно не нуждается во внешних пособиях, когда внутри основывается на добродетели смирения, т.е. родительницы и охранительницы его. Если же мы возмущаемся от оскорблений других, то это значит, что в нас нет прочно утвержденного основания смирения – поэтому наше здание сотрясается и от малой бури до опасности падения»
¹⁰¹
.

Добродетель смирения – родительница и охранительница не только терпения и безгневия, но и добродетели целомудрия. Как гордость есть спутник всем страстям и порокам, так и смирение – спутник и охранитель всех добродетелей.

«Что соль для всякой пищи, то смирение для всякой добродетели»
¹⁰²
. «Смиренномудрие, – говорит преподобный Исаак Сирин, – украшает душу целомудрием, а тщеславие… из всего встречающегося собирает нечистые сокровища и оскверняет сердце»
¹⁰³
.

Из сказанного весьма очевидна нужда в воздержании, терпении, кротости и смирении – для стяжания целомудрия.

Содержание добродетели воздержания, без которой невозможно стяжать целомудрие, не исчерпывается воздержанием в пище и питии. Сюда относится воздержание чувств, воображения и памяти, воздержание в сне, скромное поведение в общении с людьми и многое другое.

Целомудрие обычно обнаруживается не только в делах, но и в тайных помышлениях человека. «Подвизающийся обязан исправлять (отвергать) всякую нечистую мысль, вооружаться гневом на самого себя и призывать в помощь Всесовершенного до тех пор, пока явившийся греховный помысл расслабнет и изнеможет (исчезнет)»
¹⁰⁴
.

Со всей осмотрительностью надо наблюдать за помышлениями и очищать «тайники нашего сердца» и нашей совести. Господь – Подвигоположник наш и Помощник – «всегда смотрит на подвиг нашего течения и борьбы, чтобы тому, что боимся открыто сделать, мы не допустили возникнуть и внутри неосторожным помышлением, и что стыдимся обнаружить пред людьми, тем не должны оскверняться и тайным согласием. Хотя оно и может укрыться от людей, но не возможет утаиться от святых Ангелов и Самого Всемогущего Бога, от Которого не укроются никакие тайны»
¹⁰⁵
.
Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы
(Лк.8:17; Мф.10:26).

Греховные и нечистые помыслы возникают при содействии памяти и воображения, от внешних чувств (зрения, слуха, осязания и др.) и часто всеваются бесами.

Почти всякая страсть подступает к душе при соучастии воображения и памяти
¹⁰⁶
. Управление воображением и памятью в духовной борьбе совершается при помощи особых духовных деланий (о которых подробнее будет сказано ниже, в конце этой главы), а именно чрез собирание ума в сердце (внутрь-пребывание) в сочетании с молитвой и трезвением, с помощью духовного чтения и богомыслия, пребывания в покаянных чувствах.

Христианину, подвизающемуся в стяжании добродетели целомудрия, необходимо связывать воздержанием свои чувства, особенно зрение, слух, осязание и дар слова (язык).

Наши чувства – это окна души и легчайшие проводники греха. Особенно это касается зрения. Недаром подвижники назвали их (чувства) «скорыми окрадывателями». По словам преподобного Ефрема Сирина, кто соблюдает воздержание в пище и слове, но не сохраняет глаза от скитания (вольно-смотрения), – не может приобрести прочного целомудрия. «Как разломанный водопровод не удержит в себе воды, так рассеянное око не удержит целомудренного ума»
¹⁰⁷
. Плотское пожелание весьма много зависит от воображения, а мечты воображения более всего происходят от зрения. Если его не охранять строго, то оно приносит в душу всякого рода соблазнительные образы, которые, наполняя воображение, воспламеняют страсти. Поэтому надо всеусильно держать своих «скорых окрадывателей» – глаза, не позволять им
засматриваться
на соблазнительные виды,
на чужую красоту
(Сир.9:8–9), на нецеломудренные зрелища и пляски.

Непрестанное ви́дение и слышание всякого рода предметов и явлений окружающего мира вносят в дух рассеянность, часто нарушают внутреннюю собранность души и покой. Надо бы оградить чувства от всего этого, но это нелегко. Поэтому святые Отцы указывают ряд спасительных средств, чтобы восприятие внешних впечатлений не разоряло, а созидало добродетель целомудрия и весь строй духовной жизни. Одно из таких средств состоит в том, чтобы каждой вещи, всему виденному и слышанному давать «духовное знаменование». Так, например, солнце, свет и тьма, человек и зверь, камень и растение, дом и поле, сеяние и жатва, отцы и дети, голова и тело, пастух и стадо, путник и дорога, гости и пир – все может быть нам уроком.

Святитель Тихон Задонский, собрав душеполезные мысли, рождающиеся от воззрения на предметы окружающего мира, написал целую книгу «Сокровище духовное, от мира собираемое»
¹⁰⁸
. В начале другого своего творения «О истинном христианстве»
¹⁰⁹
он пишет о христианской духовной мудрости и рассуждении, о том, как от видимого переходить умом к невидимому, от созданий к Создателю, во всем познавая Божие Всемогущество, премудрость, благость, долготерпение. Когда христианин укрепится в таком духовном истолковании видимых предметов и существ, тогда будет ходить как в училище, от всего окружающего почерпая духовное назидание.

«Что ты плачешь?» – спрашивали ученики у старца, увидевшего красивую, разряженную женщину легкого поведения. «Плачу, – ответил он, – о погибели твари Божией разумной и о том, что не имею такой заботы о душе во спасение, как она о теле на пагубу». Другой, услышав плач женщины на могиле, сказал: «Так христианин должен плакать о грехах своих»
¹¹⁰
. Так подвижники из всего, что видели, почерпали себе урок для назидания.

Приведем несколько примеров из духовных рассуждений святителя Тихона Задонского:

«Вот ты видишь горячую любовь родителей к своим детям. От этого примера возведи твой ум к любви Божией, которую Господь имеет к Своему разумному созданию – человеку. Его несказанная любовь проявляется в том, что Он много терпит согрешающих, ожидая их покаяния, с великой радостью принимает кающихся, любовь Его увеселяет праведников, утешает кающихся грешников и всем желает спастись и достигнуть
познания истины
(1Тим.2:4).

Видишь, как во время весны вся природа оживает… От этой чувственной весны да возведет вера твой ум к прекрасной и желаемой весне, дню всеобщего воскресения, когда тела усопших, верных Господу, восстанут силою Божиею и облекутся в новый прекрасный вид, оденутся в ризу бессмертия, примут венец доброты от руки Господней.

Видишь поутру ясно восходящее солнце и всех увеселяющее. Помысли, коль великое веселие ощущают души, в которых Христос, Сын Божий, вечное Правды Солнце, воссияет.

Видишь, как тьма и мрак покрывают землю, когда зайдет солнце. Рассуди, какая же тьма бывает на душе и какой окружает ее мрак, когда нет в ней света благодати Христовой.

Видишь на суде подсудимого: стоит со страхом и со стыдом, слышит о себе приговор, лишается чести, свободы, имущества. Помысли о том страшном вселенском последнем Суде Христовом, на котором обличаются тайные и явные наши грехи и преступления, помысли о последнем приговоре грешникам и праведникам…

Когда находишься где в пути или на чужой стороне, все мысли бывают о своем родном крае, о своем доме. От этого случая научись чаще обращать свою мысль к небесному Отечеству, к Отцу Небесному…

Видишь больного, горячкою мучимого, или видишь печь, огнем горящую, вспомни об огне геенском, в котором нераскаявшиеся грешники будут страдать, и воздохни о множестве своих прегрешений…

Вот ты слышишь прекрасное пение или сладкозвучную музыку. Да восхитит вера дух твой в небесные селения, в дом Бога Иаковля, и там слухом души внимай, как ангельский собор и лики святых воссылают согласное пение Триипостасному Богу. И помысли о своем недостоинстве..

Видишь красивое дерево, усеянное прекрасными плодами. От этого случая обрати твой ум ко внутреннему состоянию боголюбивого человека, душа которого так или еще более украшается и бывает исполнена плодами Духа Святого. Воздохни о своем духовном бесплодии.

Когда увидишь красивого человека, помысли о том, сколь прекрасным вышел человек из рук Божиих и сколь бессмертная душа прекраснее тела, когда она украшена добрыми делами, верою, любовью, терпением, целомудрием»
¹¹¹
.

О хранении целомудренного взора мы имеем прямую заповедь в Святом Евангелии:
всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем. Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну
(Мф.5:28–29).

«Целомудрие может нарушаться не только делом, но самим намерением», пожеланием
¹¹²
, возникающим чаще всего через любопытное и страстное смотрение на лица другого пола
¹¹³
. Страстная любовь обыкновенно рождается от зрения
¹¹⁴
. «И потому Творец и Создатель человеческого рода Бог, лучше всех зная природу и исправление Своего творения, приложил старание о врачевании там, где знал, что находится причина болезни»
¹¹⁵
. «Бог запрещает страстное воззрение, чтобы нам когда-нибудь не впасть в самое преступление»
¹¹⁶
.

«Иисус Христос называет прелюбодеем не того, кто увидел мимоходом и внезапно уязвился, извлек стрелу и уврачевал язву. Ибо не сказал: кто воззрел (посмотрел), а
кто смотрит
(взирает с страстным пожеланием на чужую красоту), намеренно привлекает на себя страсть, питает ее в себе»
¹¹⁷
. «Любодействует… в сердце тот, кто согласен на самое греховное дело, но препятствует ему в том или место, или время, или страх гражданских законов»
¹¹⁸
. Вот о таком сказано в Евангелии, что он
уж прелюбодействовал в сердце своем
(Мф.5:28).

«Кто чрез страстное воззрение, – говорит Златоуст, – возжжет в себе страстное пламя, тот в отсутствие виденной им женщины беспрестанно строит в воображении образы постыдных дел, а от них часто переходит к самому действию»
¹¹⁹
. Поэтому-то Спаситель и говорит: не прелюбодействуй глазами – иначе будешь прелюбодействовать и сердцем. Потому-то праведный Иов положил себе главным законом никогда не позволять себе такого воззрения на женские лица (Иов.31:1).

О том, как святые подвижники хранили свое зрение, чтобы чрез воспринимаемые образы не вошли в сердце помыслы, оскверняющие чистоту целомудрия, свидетельствует рассказ из жизни преподобного Арсения Великого (память 8 мая). Одна знатная девица нарочито прибыла из Рима, чтобы видеть Преподобного, подвизавшегося в пустыне Скит. Она обратилась к посредству архиепископа Александрийского, но преподобный Арсений Великий отказался ее видеть. Тогда девица направилась к нему в пустыню и застала его у дверей келии. Она поклонилась в ноги старцу, прося его святых молитв. Но старец отвечал ей: «Буду молиться Господу, чтобы Он изгнал из моего сердца память о тебе». Огорченная странница возвратилась в Александрию и с великой скорбью рассказала архиепископу об этом ответе старца. Святитель объяснил ей, что старец желает изгладить из своей памяти только ее телесный вид, а о душе ее будет молиться.

Спаситель не вовсе запретил смотреть на лица другого пола. Бог создал нам глаза не для того, чтобы мы делали их орудием греха, но для того, чтобы, взирая на Его творения, благоговели пред Творцом и прославляли Его
¹²⁰
. На чужую красоту надо смотреть целомудренным взором. «На глаза, – говорит преподобный Пелусиот, – надлежит возлагать вместо узды стыдливость, чтобы не вошло лукавое пожелание»
¹²¹
. «Многие погибли из-за жен. Некоторые убиты по причине своих супруг, другие по причине сестер, иные по причине дочерей, всему же этому поводом было нечистое вожделение (чрез недозволенное воззрение)»
¹²²
.

Через вольносмотрение возбуждается в душе не только плотская страсть, но питаются такие страсти и пороки, как стяжательство (любостяжание), зависть, воровство, грабеж, обман и многое другое. Спаситель, говоря: вырви соблазняющий тебя глаз, – заповедует нам не смотреть с вожделением на все то, что может питать наши страсти и соблазнять нас. Кто твердо решится не смотреть на то, что ему вредит, что его соблазняет, или решит прервать встречи и дружбу с лицами, его развращающими, – такой человек вырвал у себя соблазняющий его глаз (Мф.5:29).

Если будешь хранить слух, то не согрешишь языком, – говорит преподобный авва Исаия¹²³
. Подобно чувству зрения, нам необходимо охранять свой и от пустословия, сквернословия, злословия, клеветы, пересудов и осуждения, от слушаний праздных и пустых рассказов, от нескромных, соблазнительных и странных разговоров и шуток, от бесстыдного смеха, сладострастных песен, игр и плясок. От всего этого душа наполняется суетными мыслями, греховными мечтаниями, а сердце расслабляется приражениями страстных чувств.

Христианину надо удаляться и сколько можно избегать худых сообществ и близкого общения с людьми порочными, плотскими, чуждыми веры Христовой. Диавол пользуется такими людьми как приманкою на удочке, чтобы запнуть и развратить целомудренных христиан. «Как частое обращение с людьми, искренно расположенными к благочестию, сильно возбуждает и укрепляет в нас ревность к добродетели, так нет ничего гибельнее, как входить в частое (близкое) общение с людьми, не имеющими расположения к благочестию, честности в нравах, и дозволять себе вольное обращение с порочными»
¹²⁴
– развращенными, которые под видом приятного дружества вливают яд в целомудренные сердца. Душевредное дружество с людьми злыми и развращенными премудрый Сирах уподобляет смоле, говоря:
кто прикасается к смоле, тот очернится, и кто входит в общение с гордым, сделается подобным ему
(Сир.13:1). «Так должно думать, – говорит святитель Димитрий Ростовский, – и вообще относительно всякого беззакония, а более всего относительно нечистоты плотского греха, ибо всякий, кто сводит дружбу с беззаконником, научается от него беззаконию его и оскверняет свою жизнь, как очерняется всякий, прикасающийся к смоле»
¹²⁵
.

От общения с людьми нечестивыми душа наша неприметно мало-помалу пропитывается превратными мыслями и чувствами нечестивых; даже самое смотрение на них вредно, потому что от их примера самые их пороки становятся привычными для нас и со временем легко усвояются нами, чувство же благочестия все более и более притупляется и ревность к добродетельной жизни вовсе охладевает. Апостол Павел предупреждает христиан:
худые сообщества развращают добрые нравы
(1Кор.15:33).
Общающийся с мудрыми будет мудр, а кто дружит с глупыми, развратится
(Притч.13:21). В Послании к коринфским христианам апостол Павел предписывает не входить в близкое общение с теми, которые, нося имя христиан, предаются явным порокам:
я писал вам не сообщаться с тем, кто, называясь братом, остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником; с таким даже и не есть вместе
(1Кор.5:11), т.е. не проявлять к нему даже обычного хлебосольства: «ни к себе его не звать, ни к нему не ходить и в сделки с ним не вступать»
¹²⁶
.

Христианину надо искать общества и дружества с людьми скромного поведения, с людьми верующими и целомудренными, имеющими страх Божий, и надо возлюбить больше слушать и читать Священное Писание и духовные творения и псалмы, и все то, что чисто, свято, премудро, душеполезно и назидательно.

В наше время грехи чувственности и соблазны со всех сторон окружают христианина. Дух нашего времени – это дух антихристов, дух лжи и обмана, дух крайнего обмирщения, себялюбия и гордыни, преступного своеволия и противления, корысти и вражды, нравственной распущенности и разврата. И
горе миру от соблазнов
(Мф.18:7). «Горе! Ибо наполнился мир соблазнами, как и грехами. Соблазн зрения – потому что видятся делающиеся в мире столь великие беззакония! Соблазн слуха, так как в мире слышатся слова прельстительные, хульные, лживые, скверные и скаредные (мерзкие, гнусные). И кто может избежать сих соблазнов? Поэтому горе от них миру!»
¹²⁷
Нелегко идти против этого «обаяния духа времени», трудно устоять против приманок и соблазнов греха, от развращения. «Но нравственное мужество и самоотвержение составляют существенную принадлежность христианской добродетели; христианское самоотвержение требует всецелого пожертвования собой», готовности перенести насмешки, укоры и даже гонения и тяжкие беды ради сохранения добродетели. Христианин не унизит в себе достоинство человека, не будет кланяться новоизмышленным и ложным богам современных новоязычников, он отвращается от нового культа плоти и удовольствий, ибо поклоняется Единому истинному святому и всесовершенному Богу и подвизается исполнять Его святую волю. Христиане!
Трезвитесь, бодрствуйте, стойте в вере, будьте мужественны, тверды
, – заповедуют апостолы (1Пет.5:8; 1Кор.16:13). Постоянно будьте на страже при душе среди соблазнов. Пусть не устрашает вас множество соблазнов и соблазнителей. Всегда были и до конца мира будут соблазны. Но «зло не перестает быть злом от того, что оно многим нравится, и Закон Божий не теряет своей власти над нами от того, что многие его не выполняют»
¹²⁸
.

Нам надо беречься не только лиц, соблазнительных для нравственности, но избегать и тех мест, в которых сеются соблазны.
Бегите из среды Вавилона
, – вещает пророк Иеремия, –
и спасайте каждый душу свою, чтобы не погибнуть от беззакония его, ибо это время отмщения у Господа, Он воздает ему воздаяние
(Иер.51:6).

«Как заразительный воздух вредит здоровью, так и соблазнительные места опасны для нравственности. Таковы, например, театры и зрелища, против которых святой Иоанн Златоуст гремит всею силою обличений и укоризн»
¹²⁹
. Клубы, театры, кинотеатры, стадионы, пляжи, курорты и прочие места развлечений и служения человеческой плоти превратились в наше время в места, где теряется целомудрие, стыдливость и скромность, развивается чувственность и бесстыдство.

Кино и театр принадлежат к наиболее распространенным в наши дни видам развлечений. Много лет тому назад, еще в начале XX века, возникла полемика вокруг вопроса, полезны ли театральные развлечения с нравственной точки зрения. Большинству наших интеллигентов и педагогов того времени свойственно было слепое преклонение перед воображаемым нравственно-полезным воздействием сценического искусства на людей. После этого прошло еще две трети века, многое изменилось в театральном искусстве, возникло еще одно искусство – кинематография, накопились наблюдения и опыт в части воздействия зрительных развлечений на нравственность, и можно сделать некоторые выводы.

Прежде всего, несколько слов о том, как вообще смотреть на развлечения и удовольствия, какие из них можно считать допустимыми и безвредными. Бесспорно, что в человеческой природе лежит потребность в отдыхе после напряженного труда в виде невинных развлечений и удовольствий. Человек никогда не был чужд среди трудов и скорбей жизни отвлечься от них, дать себе отдых в виде какого-либо развлечения, чтобы хотя бы на время скрасить будничную обстановку трудовых дней. И не может быть сомнений в том, что хорошие, здоровые развлечения освежают людей и поддерживают в них – добрых тружениках – прекрасный дух жизнерадостности.

По своей природе человек – существо разумно-свободное и от Самого Бога поставлен господином окружающей его природы. Следовательно, человек вправе распоряжаться благами природы, а равно и произведениями человеческих талантов, как благих даяний и даров, сходящих
свыше, от Отца светов
(Иак.1:17).

Лучшие плоды искусства (изобразительного, литературного и проч.), как результаты данных Богом человеку талантов, и нередко талантов недюжинных, вдохновенных, бесспорно, могут в какой-то мере дать нашему сердцу и уму много поучительного, интересного, назидательно-полезного. Но суть дела в том – действительно ли все без разбора (которого теперь, кстати сказать, не признают) произведения искусств назидательны и полезны; не пропитаны ли они подчас на самом деле ядом, могущим принести нравственный вред? И сколько сейчас встречаем произведений искусств, особенно театрального и киноискусства, которые не столько нравственно назидают, сколько высмеивают веру Христову, сеют неверие, развращают.

Для суждения о развлечениях и удовольствиях исходным пунктом могут служить для нас слова апостола Павла из Послания к коринфским христианам. Касаясь вопроса, какими свойствами должны обладать христиане, как должны вести себя, от чего уклоняться и чего избегать, чтобы опять не возвратиться к языческим нравам, Апостол говорит:
все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но не все назидает; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною
(1Кор.10:23, 6:12). Усвоение христианином этих апостольских слов поможет правильно смотреть на окружающие явления и собственные поступки и избегать всего лишнего, вредного и опасного для нашей религиозно-нравственной жизни.

Отцы и учители Церкви о театральных зрелищах и забавах. Бани. Пляжи.

На человеке (христианине) лежит священная обязанность строго следить и наблюдать, действительно ли все ему вполне полезно; точно ли все служит его духовно-нравственному росту и преуспеянию, и вместе с некоторой долей правды или хотя бы безвредности не подкрадывается ли к нему губительный яд развращения и соблазна, опьяняющий его так легко и так постепенно (и незаметно), что теряется всякая возможность отнестись критически к своему состоянию и переживаниям
¹³⁰
.

Такой осторожный подход должен быть проявляем прежде всего в отношении наиболее популярных кино- и театрального искусств. Ибо многие утверждают о театре, что он, живо изображая пороки людей в безобразном виде, рисует в привлекательном виде добродетель и тем научает каждого отвращаться от зла и располагаться к добру и любить его
¹³¹
. Но так ли это?

Кто с полным правом и основательностью докажет нам, прежде всего, что любители зрелищ против которых в свое время восставал еще великий Златоуст, увлекаются ими с разбором и осмотрительностью и затем, что ищут в них только лишь назидательное, доброе и полезное, плотно оберегая свое сердце от доступа к нему вредного, возбуждающего чувственность, похоть и страсть? Кто, положа руку на сердце, по чистой совести, не захочет согласиться с нами, что если бы на сцене изображали только чисто-прекрасное, идеально-доброе, возвышенно-святое и истинное, то, увы, как опустели бы театральные здания?! Как театры потеряли бы свою притягательно-обаятельную силу, если бы перестали щекотать животные инстинкты падшей человеческой природы, перестали льстить страстям, увлекать заманчивыми и приятными для чувственности образами!
¹³²

Даже такой далекий от христианства писатель, как Ж.-Ж. Руссо, утверждал, что театр приводит в движение человеческие страсти, не утишая их, возбуждает в сердце народа, особенно молодежи, побуждения и пожелания, несовместимые с нравственностью, содействует изнеженности, поощряет погоню за наслаждениями и дает повод людям смешивать мимолетные ощущения, возбуждаемые театром, с нравственными началами и действиями.

Нас могут спросить: неужели можно отрицать пользу таких театральных постановок, как «Иван Сусанин» Глинки или «Фауст» Гете, трилогия А.К. Толстого, «Гамлет», «Король Лир>, «Макбет» и другие произведения Шекспира, драмы и комедии Фонвизина, Грибоедова, Гоголя, Островского и многих других? На этот недоуменный вопрос можно ответить словами одного церковного писателя: едва ли бы кто решился похвалить библиотеку, в которой на тысячу охотно читаемых книг порнографического содержания есть сто книг добрых, но редко читаемых и не всем понятных
¹³³
. К этому можно добавить, что и в классических пьесах, вроде перечисленных, встречаются места не совсем полезные в нравственно-педагогическом отношении и могущие быть соблазнительными в театре для молодежи, как, например, сцены Фамусова с горничной в «Горе от ума». Правда, они взяты из жизни, но ведь в том-то и дело, что показ в театре «в духе реализма» всякого рода пошлости и порока, «взятых из жизни», является нарушением заповеди Спасителя не соблазнять ни одного из малых сих (Мф.18:6; Мк.9:42; Лк.17:2). Да, горе теперь миру от соблазнов! А их-то во множестве и видит современный человек, ненасытно ищущий зрелищных развлечений и чувственных удовольствий.

Страстное увлечение театром, кино и телевидением, а так же азартными играми ведет к забвению нравственных обязанностей, к богозабвению, к огрубению нравов, умножению пороков. Епископ Феофан (Говоров) в «Письмах о христианской жизни» писал, что христианину всячески надо избегать всего, что ведет к богозабвению. «Но такого ли свойства театры? – пишет святитель. – Припомните, что бывает с душою в театре и что после? У турок нет театров, его заменяют опиумом. Опиум и театр одно и то же. Театр есть вещь нехристианская»
¹³⁴
. Сказанное епископом Феофаном в конце XIX века о театре еще в большей мере относится в наше время к кино. Не служит ли оно, особенно для молодежи, «заменителем опиума»?

Известный отечественный подвижник, святитель Димитрий, архиепископ Херсонский, писал, что зрелища под видом научения потворствуют человеческим слабостям и страстям, дают пищу нашей склонности к осмеянию и осуждению ближних
¹³⁵
. Западный инославный моралист прошлого века епископ Мартенсен обращал внимание на опасность увлечения театральными зрелищами «для убивания времени». Чем более душа наполняется этими пустыми зрелищами, тем она и сама становится более пустою и ленивою, более теряет в себе жизненности, умственных сил
¹³⁶
.

«В театре изображается обыденная ситуация, исполненная страстей, надежд, очарований и разочарований, человеческая жизнь; и вот человек, как в зеркале, любуется в театре, забавляется собою и часто своими пороками, рукоплещет им, одобряет их» (о. Иоанн Кронштадтский)
¹³⁷
.

«В театре зрителям представляют обычно сцены из народной жизни (в духе реализма), – пишет о. Амвросий Оптинский, – и по времени эти сцены бывают очень грязны. Кроме того, какая обстановка в театре? Светская музыка, не дающая возникнуть в душе ни одной духовной мысли, ни одному духовному чувству. А эти рассеянные лица зрителей, переглядывающихся, смеющихся, иногда пересмеивающих друг друга, а при некоторых сценических представлениях приходящих в негодование, выражающееся в громких криках, или увлекающихся сладострастными чувствами, сопровождающимися неумолкаемым смехом и азартными рукоплесканиями и проч.? Это ли школа нравственности, как утверждают многие? Наоборот, это школа безнравственности, способная заморить в душе человека последние остатки нравственности, если она в нем есть. Оттого теперь и появляются люди – спорливые, упорные, раздражительные, – что они учатся нравственности в театрах. Приходилось слышать, что некоторые называют театр порогом Церкви. Пожалуй, с этим можно согласиться – что театр есть порог Церкви, только с заднего крыльца»
¹³⁸
.

«Театр, – пишет отец Иоанн Кронштадтский, – усыпляет христианскую жизнь, уничтожает ее, сообщая жизни христиан характер жизни языческой»
¹³⁹
. Театр производит в людях гибельное духовное усыпление. Театр – школа грехолюбивого мира сего и князя мира сего – диавола.

По воззрениям святого Отца IV века Иоанна Златоуста, театр приучает людей к жизни праздной и рассеянной, порождает холодность к обязанностям семейным и общественным и к святому благочестию. Увлечение кино-театральными развлечениями порождает нравственное легкомыслие и опустошенность, развращение жизни, расстройство брачных уз, распри и ссоры в семействах, неуважение к Церкви и ее установлениям, безверие и всякое нечестие. «Среди самых законов научаются (в театрах) тому, что запрещается законами», – пишет другой святой Отец, живший в III веке, Киприан Карфагенский¹⁴⁰
.

Святой Иоанн Златоуст в весьма резкой форме обличал христиан, посещавших театр, который носил в его время явно языческий и безнравственный характер. «Это сам диавол, – пишет он, – изобрел такое искусство, чтобы привлекать к себе воинов Христовых и ослаблять силы духа. На то и построил он в городах театры и, обучив смехотворов, этою язвою поражает целые города»
¹⁴¹
.

Не погрешит тот, говорит он, кто театральную сцену, это пагубнейшее место, полное всякого рода нравственных болезней, назовет и седалищем пагубы, и публичной школой бесстыдства и распутства, и училищем невоздержания, и всего что ни есть постыднейшего. Там, на сцене, лицедеи представляют чужие несчастья, измены, прелюбодеяния, убийства, там можно слышать восхваление порока, высмеивание добродетели и религии, богохульные речи и самые негодные песни, так что болезнь проникает в душу и через глаза и через слух
¹⁴²
. И множество людей, исполненных беспечности, ходят на такого рода зрелища; они смеются и забавляются представлениями, рукоплещут смехотворам и лицедеям, их кощунственным и срамным речам, хвалят их игру, встречают их как каких-то знаменитостей, тем самым всячески их поощряя, потворствуя «демонской работе» развращения людей
¹⁴³
. Да, пороки в наше время сделались искусством, и с каким стараньем и уменьем их изображают на сцене!
¹⁴⁴

Подвижник нашего времени протоиерей Иоанн Кронштадтский решительно осуждал характер современных театральных зрелищ
¹⁴⁵
. «Оправдывают, – пишет он, – игру в театре и называют ее полезною и нравоучительною, или безвредною, или, по меньшей мере, меньшим злом в сравнении с пьянством и распутством, и с этой целью стараются заводить повсюду театральные зрелища. Удивительное дело, что христиане не нашли лучшего средства для провождения драгоценного времени, как театр, и по происхождению и по значению своему сохраняющий доселе характер языческий, идолопоклоннический; характер суетности, пустоты, вообще показывающий в себе полнейшее отражение всех страстей и безобразий мира сего,
похоти плоти, похоти очей и гордости житейской
(1Ин.2:16), и лишь редко, редко – доблестей сынов отечества, и то, конечно, сынов отечества земного, а не небесного. Все небесное, святое, носящее печать христианства, чуждо театру; если же когда и входит на сцену, то как предмет насмешки; самое имя Божие, страшное для всей твари, произносится здесь лишь легкомысленно, иногда со смехом, кощунственно; звания священные, например монашеское – это ангельское звание, – осмеиваются; уважение к начальству, к родителям, к священным лицам (духовенству) подрывается – когда публично осмеиваются некоторые предосудительные действия этих лиц, пред лицом всего общества, пред лицом легкомысленной молодежи, даже детей, для которых должны быть освящены имена их родителей и начальников. Иногда довольно одного неуважительного или непристойного слова относительно старших, чтобы подорвать к ним должное уважение. Так ли стали христиане легкомысленны, что не находят лучшего средства к провождению драгоценного времени, кроме театра, и из-за него оставляют храм Божий, богослужение, и драгоценное праздничное время, данное Богом для поучения в Слове Божием, в спасительных размышлениях и в делах добродетели, безумно расточается на пустые дела, на смехотворство и глупые рукоплескания в театрах? Нет, как хотите, а театр – богомерзкое учреждение. Только вникните в дух его, и вы согласитесь: это училище безверия, глумления, дерзкой насмешки над всем и разврата. Горе тому обществу, в котором много театров и которое любит посещать театры. Иногда, правда, театр бывает меньшим злом для любящих злое… Только слепые,
у которых бог века сего
[сатана]
ослепил умы
(2Кор.4:4), говорят, что театр и кино нравоучительны… Нет, христиане должны неотменно поучаться в законе Божием, читать чаще Евангелие, вникать в богослужение, исполнять заповеди и уставы церковные, читать писания святых Отцов, духовные книги и журналы, чтобы проникаться духом христианским и жить по-христиански. Вот ваши зрелища!»
¹⁴⁶

Епископ и мученик III века святой Киприан Карфагенский в «Книге о зрелищах» писал следующее: «В Священном Писании запрещено смотреть на то, что запрещается делать… Что же делает на этих зрелищах христианин, верующий, которому непозволительно и помышлять о пороках? Какое удовольствие находит в изображениях похоти, могущих довести его до того, что и сам, потерявши здесь стыд, сделается более отважным на преступления? Приучаясь смотреть, он приучается и делать… Но даже если на сцене и не показывают что-либо постыдное и нравственно-недозволенное… однако тут есть величайшая и вовсе неприличная верным (христианам) пустота… Верующие, христиане, должны убегать этих столь пустых, пагубных и нечестивых зрелищ, надо блюсти от них и зрение наше, и слух. Мы скоро привыкаем к тому, что слышим и что видим. Человеческий ум сам по себе склонен к порокам – что же он сделает сам с собою, если будет иметь скользкие образцы телесной природы, которая охотно предается пороку; что он сделает, если она будет еще поощрена к тому? Да, нужно удалять душу от всего этого»
¹⁴⁷
.

«Если хочешь найти увеселение, – говорит святой Иоанн Златоуст, – то иди не в театр, а в рощи, леса, к текучей реке, на озера, в сады, слушай поющих птиц и кузнечиков, чаще посещай гробницы мучеников (в виде паломничества – места, освященные подвигами святых, монастыри), где здравие для тела и души и никакого вреда»
¹⁴⁸
.

Преподобный Ефрем Сирин пишет, что христиане не должны предаваться предосудительным забавам. Слово Божие осуждает нецеломудренные бесстыдные пляски и другие забавы (Ис.5:12; Лк.6:25; Еф.4:29, 5:1–5 и др.). «Не прилично христианам, – говорит преподобный Ефрем, – играть на гуслях и свирелях бесстыдно, плясать или скакать на улицах и в домах или бесчинно и бессмысленно кричать, шуметь и безобразничать, или упиваться, или иные творить беззаконные дела. Не христианам это свойственно, но неверным язычникам, не покорившимся Евангелию (Мф.5:47), это свойственно тем, которые не имеют у себя перед очами будущей (вечной) жизни и страха Божия. Научает их этому древний змий, враг истинных христиан, губитель всякой чистоты. Научивший любодействовать научил и плясать, научивший служить идолам научил и играть»
¹⁴⁹
. Где бесстыдные танцы, неистовый разгул, возбуждающая чувственность музыка – там «омрачение мужей и жен и праздник диавольский»
¹⁵⁰
.

«Нет ничего в человеческой мысли, в сердце и в воле или произволении человека, – пишет Иоанн Кронштадтский, – столь нечистого, скверного, лукавого, безобразного, несмысленного, глупого, злого, завистливого, гордого, дерзкого, убийственного для души, чего не внушил и не вложил бы обезумевший от злобы, гордости и лукавства диавол; нет ничего самого святого, чего он не похулил бы, нет ни одного члена в теле человеческом, над которым он не поругался бы и не внушил бы о нем самых нелепых, скверных, хульных мыслей; нет предмета, животного, растения, ткани, металла или минерала, к которым он не породил бы пристрастия самого нелепого, чтоб отвлечь, отчуждить мысль и сердце человека от Бога и привлечь к себе – осквернить, растлить душу и тело человека!»

Примером тому служит древнее и новое идолопоклонство и различно идолопоклонствующее современное христианство с его зрелищами, изящными искусствами, в которых человеческая нагота, особенно женская, пластическая (красивая гармоничность форм и движений) играет первую роль…. «О, блудное человечество, употребляющее изящество, красоту и совершенство творения Божия в повод к соблазну, к удовлетворению своих страстей, а не во славу Божию! Увы, человеческая близорукость, ничего не видящая дальше своего носа! Ибо что делается не сегодня – так завтра с этой красотой человеческого тела? Она делается смрадным, безобразным трупом, пищей червей – землею и прахом. А где душа, служившая прелести, осквернившаяся прелестью? – Ничто ведь скверное и нечистое не войдет в Царство Божие (Откр.21:27)»
¹⁵¹
.

Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей; ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира
(сего) (1Ин.2:15–16). Современный новоязыческий культ плоти
(похоть плоти и похоть очей)
находит свое выражение в повальном увлечении различными «культурами»: физической культурой, пляжами и т.п., где, ради служения идолу здорового тела и красоты, мужчины и женщины не стыдятся обнажать друг перед другом свои тела, насыщая свои любодейные взоры и оскверняя свои сердца нечистыми пожеланиями.

В век Златоуста Отцы Церкви решительно восставали против остатков языческого бесстыдства – общих для мужчин и женщин бань. «Мужчинам, – писал святой Нил Синайский (V в.), – мыться с женщинами никак не позволяли ученики Христовы, но отвращались сего, гнушались сим, запрещали это, и как нечто неприличное и вредное для христиан, отвергли и осудили»
¹⁵²
.

Нечто подобное возникло в наш XX век, особенно в последние пятнадцать-двадцать лет, на Западе и у нас в России – в виде массового увлечения общими пляжами, на которых сотни и тысячи почти совсем обнаженных мужчин и женщин купаются и принимают «солнечные ванны».

В нравственном отношении общие пляжи – это место, где «оскорбляется честь и мужского и женского пола»
¹⁵³
, где «уважение к воздержанию и скромности, благоговению к целомудрию подрываются, вся слава и честь и доброе имя христианина предаются поруганию»
¹⁵⁴
. Пляжи – это «сонмище блудных жен и непотребных юношей»
¹⁵⁵
. «Лучше, – говорит Златоуст, – грязью или навозом вымарать себе все лицо, чем смотреть на такое беззаконие, потому что для глаза не так вредна грязь, как любострастный взгляд и вид обнаженной женщины»
¹⁵⁶
.

Священномученик Киприан Карфагенский писал: «Что же можно сказать о тех (женщинах-христианках), которые ходят в общие бани, которые любопытным и страстным к похотям очам (мужчин) выставляют свои тела, посвященные девственности и целомудрию, которые как сами смотрят на нагих мужчин, так и мужчинам дают возможность видеть себя нагими? Не служат ли они приманкою для пороков? Не сами ли возбуждают и подстрекают похоть присутствующих на собственный свой разврат и поругание? Приходят туда, – скажешь ты, – с какими кто хочет мыслями, а я прихожу только для того, чтобы омыть и освежить свое тело. Не защитит тебя такое оправдание, не извинит оно твоего распутства и наглости. Это омовение марает тебя, а не очищает, не убеляет членов, а чернит. Положим, ты ни на кого не смотришь с бесстыдством, но на тебя устремляют бесстыдно свои взоры другие. Ты своих очей не осквернишь нечистым услаждением, но, услаждая других, сама оскверняешься. Из бани (общего места купанья) ты делаешь зрелище, которое становится гнуснее самого постыдного зрелища. Там совлекается всякая скромность, вместе с одеждою отлагается все украшение тела и стыд; девство разоблачается как бы напоказ и публичную выставку. Рассуди же теперь сама, в состоянии ли ты сохранить скромность среди мужчин – ты, у которой смелость быть нагою пред ними помогает бесстыдству»
¹⁵⁷
.

Завсегдатаи пляжей, молодые женщины и девушки, являются первейшими последовательницами эпидемически распространяющихся современных бесстыдных мод (в одежде, наружном виде и др.). Привыкнув к свободному обращению и бесстыдству на общих пляжах, они потом без всякого стыда щеголяют и в общественных местах в непристойных нарядах – в безмерно укороченных и декольтированных платьях, с дико всклокоченными, растрепанными или взбитыми волосами на голове, с размалеванными лицами, все делая к тому, чтобы привлекать на себя, на свое тело взоры мужчин. На них оправдываются мудрые слова святого Отца Церкви: «Одежда человека и смех обнаруживают его качества»
¹⁵⁸
. Одежда является «свидетелем наших нравов»
¹⁵⁹
. «Поднятая выше колен одежда обличает бесстыдство души»
¹⁶⁰
. А другой великий святой отец сказал: «О целомудрии твоего (женщина) сердца я заключаю по неукрашенной красоте твоего лица»
¹⁶¹
.

Один современный русский писатель пишет: «Какая-то страшная эпидемия охватила род человеческий… Болезнь состоит в повальной зависимости людей от вещей»
¹⁶²
. Вещи приобрели гигантскую власть над людьми. Жизнь человека сосредоточилась на внешности, а внутреннее души остается в запустении. Обуяла людьми погоня за наслаждениями, развлечениями, удобствами жизни, страсть к нарядам, суетным украшениям тела, щегольству, душепагубной роскоши.

Мода, щегольство. Суетные украшения и нескромные одеяния. В чем состоит истинная красота и украшение человека.

Увлекаться нарядами и суетными украшениями особенно свойственно женщинам. «Щегольство, – говорит Златоуст, – и само по себе великое зло… но оно (еще и) располагает к тщеславию и надменности, а потом из прикрас рождается и многое другое – явные подозрения, неблаговременные издержки, порицания, поводы к лихоимству»
¹⁶³
. Женский пол очень склонен к тщеславию
¹⁶⁴
. Внешняя красота лица, щегольство и всякого рода украшения еще сильнее развивают у женщин самомнение, тщеславие и гордость – эти источники неисчислимых бед в семейной жизни. «Гордость и высокомерие, – говорит Златоуст, – это такое зло, которое везде несносно, но особенно в женском поле»
¹⁶⁵
. Женщина, исполненная высокомерия, будучи легкомысленной и неразумной, легко развращается, утопает, терпит кораблекрушение от всякого бурного дуновения, так как гордость и высокомерие потопляют ее.

Премудрый Сирах говорит:
по виду узнается человек, и по выражению лица при встрече познается разумный; одежда и осклабление зубов и походка человека показывают свойство его
(Сир.19:26–27). «Во всем, – говорит Златоуст, – и в глазах, и в одежде, и в ногах, и в походке обнаруживается или целомудрие или распутство»
¹⁶⁶
. «Красивая женщина, если не украсила себя целомудрием (скромностью, кротостью) – гроб разукрашенный»
¹⁶⁷
.

За много веков до Рождества Христова пророк Исаия всячески порицал пустых легкомысленных женщин, осмеивая и надменный вид их, и высоко поднятую голову, и изгибающуюся шею, и игривую поступь (походку), и взгляд, и всякого рода побрякушки-украшения (Ис.3:16–22). И апостол Павел предписывал женщинам многие нравственные законы и обличал «за пышность и неприличие в одежде, за золотые украшения, за плетение волос, за изнеженность и тому подобное»
¹⁶⁸
.
Скромность и кротость ваша да будут известны всем человекам
, – говорит Апостол (Флп.4:5). «Не подобает христианину гордиться своей плотию, – говорит Тертуллиан. – Если уж гордиться своим телом, то разве тогда, когда оно бывает мучимо за Христа»
¹⁶⁹
.

Тертуллиан, святые Киприан Карфагенский, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Тихон Задонский и другие Отцы сильно обличали женщин за их любовь к нарядам
¹⁷⁰
. «Если кто из женщин, – говорит Златоуст, – украшает себя для того, чтобы привлечь на себя взоры встречных мужчин, такая женщина хотя бы не уязвила своею красотою, подвергается величайшему наказанию. Она уже приготовила отраву, растворила яд, но только никому не успела поднести отравленной чаши, или, вернее, она уже и подносила эту смертоносную чашу, но только не нашелся желающий выпить ее»
¹⁷¹
. И какую можно указать причину того, что неразумные женщины не стесняются показываться на людях в нескромных нарядах, с размалеванными лицами? «Другой причины невозможно найти, как только – чтобы показать себя, обратить на себя внимание или, что хуже того, понравиться и в любовь войти»
¹⁷²
.

Действительно, многие обращают на них взоры, но многие с глазами и сердце обращают, и оттого душевное око весьма помрачают. Не малая борьба предстоит юным и неутвержденным сердцам от этой прелести. К таким женщинам относятся слова Писания:
горе тому человеку, чрез которого соблазн приходит
(Мф.18:7). Бедные те христиане, которые в поношение своему христианскому званию увлекаются по недомыслию современной душевредной модой, украшают свои тела, а души свои помрачают, лица украшают, а благообразие душ своих теряют
¹⁷³
.

Таким украшением своих лиц они весьма погрешают пред Богом, оскорбляют Создателя своего, Который возраст тела и красоту лица всякому дарует; ибо исправлять и переделывать то, что сотворено Богом, означает осуждать премудрость Творца всех вещей. Из этого видно, что простое творение Божие им не нравится, они находят в нем недостатки, переделывают его. Если бы художник написал хорошее изображение кого-нибудь, а другой неискусный невежда переправил это изображение по-своему, всякий стал бы возмущаться такому неразумному поступку и дерзости, а самому художнику это было бы немалой обидой. То же самое делают и те женщины, которые красят свои лица. Бог и Создатель наш, как премудрый живописец, дает каждому человеку определенный вид лица. Но когда люди намазывают и накрашивают свои лица и вместо своего природного лица носят какую-то «накладную личину», то они переделывают дело рук Его святых, а чрез это оскорбляют Бога и вместе сами себя отдают на посмеяние разумным людям, а юным сердцам служат в соблазн… Вот куда ведет украшение женщинами своих лиц. Горе им, ибо они огонь прилагают к огню
¹⁷⁴
.

Святой Григорий Богослов, обращаясь к размалеванной (раскрашенной) женщине, говорит: «Смотри, чтобы прогневанный Бог не сказал тебе так: отвечай, чуждая Мне тварь, кто и откуда этот творец? Я не пса живописал, но создал собственный Мой образ. Как же вместо любезного Мне образа вижу кумир?»
¹⁷⁵

«Скажи мне, – спрашивает священномученик Киприан Карфагенский, – неужели, поступая таким образом, ты не боишься, если Художник и Творец твой, в день общего Воскресения, не признает тебя, отринет и удалит, когда явишься за воздаянием и наградою, и, укоряя, строгим голосом Судии скажет: это не Мое создание, это образ не Наш! Кожу ты осквернила поддельным натиранием, волосы изменила не свойственным цветом, вид твой искажен ложью, образ извращен, лицо твое чуждо тебя. Ты не можешь видеть Бога, когда глаза у тебя не те, какие дал тебе Бог, но какие подделал диавол. Ему ты последовала, ты подражала златоцветным и раскрашенным глазам змия; враг убирал твои волосы – с ним и гореть тебе!»
¹⁷⁶

«Бог создал тебя благообразною для того, чтобы чрез это умножить для тебя подвиг скромности (ибо не в одинаковой степени трудно сохранить целомудрие той, которая во всех возбуждает любовь к себе, и той, к которой никто не чувствует расположения). Бог создал тебя благообразною? Зачем же испещрять себя землей, то красной, то черной, то белой? Так поступающие подобны тому человеку, который золотую статую стал бы намазывать грязной тиной. Если же у тебя лицо некрасиво, то напрасно трудишься. Когда, скажи, искусство и изысканность превзошли природу? Неблагообразие лица не заключает в себе ничего зазорного – восполни это красотою и благолепием добродетельной души. Вот замечательные украшения души: целомудрие, скромность, благочестие, кротость. В них – красота души, а чрез душу и тела, красота, которая и более пленяет, и никогда не прекращается… Телесную же красоту и время продолжительное разрушает, и болезнь истребляет, и многое другое. Кроме того, телесная красота возбуждает зависть и возжигает ревность, а эта чиста от такой болезни и свободна от всякого тщеславия»
¹⁷⁷
.

«Если природа дала вам красоту, не закрывайте ее притираниями и красками, – говорит святой Григорий Богослов замужним женщинам, – но чистой храните для одних своих супругов и не обращайте на постороннего жадных очей, потому что вслед за очами неблагочинно ходит и сердце. А если при рождении не получили вы и дар красоты, то избегайте второго безобразия, т.е. не заимствуйте красоту у рук – красоту, которую доставляет земля, которую распутные женщины покупают за несколько оволов (копеек), красоту, которая стирается и стекает на землю и разрушается от многих причин… Не будьте похожи на мазанных галок. Эта птица, по древней басне, гордившаяся чужими перьями, вскоре была ощипана и предана осмеянию. Как же вы не думаете о последнем позоре… о том, сколько горестей приносит чужая, поддельная красота?»
¹⁷⁸

Рассказывают о гордом павлине, что когда, изогнув шею в виде круга, он поднимает свои золотистые и звездами усеянные перья, тогда начинает приветливо окликать своих жен. «Удивительно будет для меня, – говорит тот же отец Церкви, – если и вы, жены, подкрашиваете свои лица не для похотливых очей. Если же это не так (если это только неразумное подражание и рабствование моде), если каждая из вас, замужних женщин, питает любовь только к одному своему супругу, то зачем выставляете свою красоту для многих, как сеть для стада пернатых, зачем стараетесь понравиться взорам других?..»
¹⁷⁹

И еще надо знать, кто же учит сих неразумных женщин так поступать? «Не иной кто, как враг Божий, диавол. Действительно, кто в состоянии научить безобразить тело, как не тот, злоба которого успела изменить и ум человека? Перестанем сомневаться: он, именно он изобретатель всех этих преступных хитростей, чтобы в нас самих вести войну против Бога. Может быть, это устрашит женщин, которые любят наряды: претворяя дело рук Божиих, они следуют внушениям врага Божия и вместе врага всех людей – диавола»
¹⁸⁰
. Затем, у кого они еще учатся? Они учатся еще друг у друга. Вот почему святой Григорий Богослов и говорит христианкам: «Не ходите на общий совет с такими женщинами, которые накладывают руку на лицо свое и не дружите с ними… Ищите увеселения только в обществе целомудренных женщин и в одном своем муже (если какая из вас замужняя)»
¹⁸¹
.

Древние Отцы Церкви обращались со словами обличения больше к женам (замужним женщинам). Но это касалось и девиц того времени, касается оно и тех девиц нашего времени, которые, по выражению святого Киприана Карфагенского, «стараясь одна другую превзойти щегольством наружных украшений и более свободным обращением, увлекшись обольстительным бесславием, перестают быть девами, делаются вдовами прежде замужества»
¹⁸²
. На них можно видеть все, что служит признаком излишней суетности, неблагопристойности и бесстыдства – притирания лица, и подкрашивание век, бровей, ресниц и волос, и вычурную обувь, изысканную и непристойную одежду, и жеманную походку, изнеженный голос, влажный взгляд, исполненный всякого блуда
¹⁸³
, и все прочее, – чтобы привлекать мужчин, у которых «зверонравен ум и женонеистова жизнь»
¹⁸⁴
. Среди них можно встретить и таких девиц,
шумливых и необузданных
(Притч.7:11), которые, «сохраняя свое тело нерастленным, имеют душу, исполненную всякого разврата, и украшаются, чтобы привлечь к себе отовсюду толпу поклонников, и обольщают взоры юношей, строя им козни и вовлекая в пропасть»
¹⁸⁵
.

Много зла проистекает от увлечения роскошью, щегольством, украшениями. Роскошь и щегольство развивают в душе пустоту, кичливость, надмение, уничижение ближних, увлечение недозволенными удовольствиями; в других же, кто на это смотрит, они возбуждают или зависть, или раздражение и осуждение. Не говорим уже, сколько на это тратится времени и средств… Средства, которые могли бы с пользой употребиться на помощь нуждающимся, расходуются на суетные украшения и франтовство.

Обращаясь к особе, увлекающейся этими пустыми занятиями, Златоуст говорит: «Потратив на это все свое старание и заботу, ты пренебрегаешь духовными упражнениями, исполняешься высокомерием, гордостью и тщеславием, прилепляешься к земле, теряешь духовные крылья… смотришь только долу, заботишься о металлах и материи (тряпках) и лишаешь душу твою твердости и свободы… И что за польза во внешних одеждах, когда душа облачена жалостнее всякого нищего…

Наверно, ты не представляешь геенского огня, наверно, не чувствуешь пустоты в своей душе! Точно ты совершенно оставила в небрежении душу, потому что все попечение свое истощаешь на свое тело. И что я говорю о душе? И самому вашему телу вы не доставляете того, о чем стараетесь. Смотри: ты желаешь казаться красивою, но твои украшения делают тебя безобразною; ты хочешь нравиться мужу, но это больше печалит его и как ему, так и другим подает случай осуждать тебя. Ты хочешь казаться молодою, но это тебя только старит и очень скоро, действительно, приведет тебя к старости. Ты желаешь похвалы, но это наносит тебе бесславие… Но что говорить об этом? Я опустил здесь самое тягчайшее зло: то, что ты оскорбляешь Бога, нарушаешь целомудрие, возжигаешь пламень ревности, подражаешь женщинам вольного поведения…

Нет ничего хуже, как заниматься такими вещами, радоваться им и прилепляться. Тем плачевнее тяжкое это рабство, что человек, и рабствуя, утешается. Душа живет как в темнице, она привязана только к тому, чтобы своей наружностью пленять других или, по меньшей мере, чтобы обращать на себя внимание, быть предметом удивления, зависти. Захочет ли такая осуетившаяся, вещелюбивая и плотолюбивая душа послушать что-либо духовное? – нет, не захочет выслушать даже одного слова духовного с надлежащей охотой и ревностью, тем менее исполнить на деле»
¹⁸⁶
.

«Поистине, многие (жены) пристрастились к этим украшениям, как бы к одушевленным каким существам, и любят их не меньше, чем детей»
¹⁸⁷
.

Пристрастие жен к нарядам и украшениям делает и мужей их черствыми, скупыми на милостыню и безвольными подражателями своих супруг.

Потеряв всякую стыдливость и скромность, многие жены как перед мужьями, так и перед посторонними являются одинаково в нескромном одеянии и украшениях тела. «Отсюда неисчетные беды. Отсюда ревнования в семьях, измена мужей, когда жены не к благочестию их побуждают, а заставляют их находить удовольствие в том, чем украшаются распутные женщины. Потому-то они очень скоро и уловляются. Если бы жены приучали их не любить одну только наружность и телесную привлекательность, приучали их питать презрение к этим украшениям и утешаться непорочностью, благонравием, скромностью, благочестием, то они не так легко могли быть прельщаемы (уловляемы) распутством»
¹⁸⁸
.

А что можно сказать о тех мужьях, которые, «ежедневно имея перед собою этот срам, сами себе застилают глаза туманом и услаждаются чувственным грехом! Ибо они не гнушаются прикрасами своих жен и сами подкладывают в огонь сухие дрова, когда надлежало бы их убавлять, а не прибавлять. И есть мужья, которые стараются превзойти друг друга в нарядах своих жен, чтобы одному перед другим иметь преимущество в неразумии. Часто и при недостаточном состоянии они употребляют все усилия, чтобы возбудить наглость своих жен… Они похожи на тех, которые открывают пути горному потоку на свои нивы…»
¹⁸⁹

«Христианские жены и девицы своей внешностью не должны подавать повода к дурному заключению о своей добродетели (нравственности). Зачем доставлять другим предлоги к преступному пожеланию того, чего сами гнушаемся? Одежда должна быть свидетельством наших (целомудренных христианских) нравов»
¹⁹⁰
.

Обращаясь к женам-христианкам, святой Иоанн Златоуст говорит: «Хочешь казаться прекрасною и благопристойною? Довольствуйся тем образом, который дал тебе Творец. Одежда твоя пусть будет приличной, благопристойной, покрывающей все тело, но не изысканной, исключающей всякое щегольство… Хочешь казаться благопристойной? Облекись в милосердие, облекись в человеколюбие, облекись в целомудрие (и скромность), в смирение. Все это дороже золота, все это и красивую делает еще благопристойнее, и некрасивую благообразною. Кто взглянет на лицо, выражающее доброту, тот произнесет свое мнение от любви, а лицо злое, хотя бы оно было и красиво, никто не может назвать прекрасным»
¹⁹¹
.

Святой апостол Павел, который был поставлен Господом проповедником и учителем народов в вере и истине, написал такое наставление христианкам:
желаю, чтобы… и жены
(были)
в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением волос, не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою, но добрыми делами, как прилично женам, посвящающим себя благочестию
(1Тим.2:8–10). Апостол Павел видел, что такая заботливость (у женщин) о внешности делает великий вред душе. «Если ты хочешь украшаться, то украшайся истинным украшением, которое прилично благочестивым женам: украшайся добрыми делами. Вот украшение души, которое не подлежит никакому осуждению от посторонних людей»
¹⁹²
.

Нравственная чистота и целомудрие христианина несомненно должны отражаться на наружности и в одежде человека. «Истинная красота познается не по внешнему виду, а по нравам и пристойному поведению»
¹⁹³
.

Если душа женщины-христианки украшена добродетелью, скромностью и целомудрием, то «не увидишь на теле ее ни обезображенного красками лица, ни окровавленных губ, ни уст, подобных устам медведицы, обагренных кровью, ни бровей, очерченных сажей, как бы от прикосновения к очагу, ни подведенных глаз и ресниц, ни ланит, подобных стенам гробов повапленных: все это сажа, прах и пепел и знак бескрайнего безобразия»
¹⁹⁴
. Всякое желание нравиться чрез суетные украшения противно христианскому целомудрию
¹⁹⁵
.

Древние жены в Ветхом Завете, будучи целомудренными, не имели чрезмерной привязанности к украшениям, не помышляли ни о каких прикрасах, не портили своего лица, а всегда сохраняли неизменными его черты. Также и в век апостольский женщины-христианки не заботились, о чем заботятся нынешние – как бы одеться в великолепные одежды и приукрасить свои лица умываниями и притираниями, – и не мучили своих мужей, заставляя покупать и платье более дорогое, чем у других, и самое модное, и обстановку богатую, и многое другое, относящееся к смешной пышности
¹⁹⁶
. Для христианок первых времен внутренняя благоустроенность, целомудрие, кротость, смирение и добрые дела были лучшими украшениями
¹⁹⁷
.

Каждый христианин, по словам святого Иоанна Златоуста, должен быть «светильником для мира и солью», осоляющей загнивающий, разлагающийся от греховности мир. Верующий от неверующего должен отличаться прежде всего добрым нравом, достоинствами души, новой во Христе добродетельной жизнью. Но если верующий «и самому себе не светит, не избавляется от собственной гнилости, то вполне естественно, что его ничем не отличишь от человека чуждого вере Христовой…

Верующий должен блистать не тем одним, что получил от Бога (не одним фактом крещения), но и тем, что ему собственно принадлежит (добродетельной жизнью). Надобно, чтобы он по всему был виден – и по поступи, и по виду, и по взору, и по голосу. Говорится это для того, чтобы нам, христианам, соблюдать благоприличие не для показа, а для пользы тех, кто смотрит на нас… Если же нас будут видеть в беззаконных поступках, худых сборищах, в сообществе людей развратных, наряжающимися ничем не хуже комедиантов, то правы будут, говоря: вот, верующие ничем не отличаются от язычников и неверующих»
¹⁹⁸
.