Запас огня, залог тепла… — Александр Твардовский

«Красная звезда», СССР.
«Известия», СССР.
«Правда», СССР.
«Time», США.
«The Times», Великобритания.
«The New York Times», США.

ОТЧИЗНЕ

Одной тебе подстать твои дела.
Вовек бессмертен подвиг твой исходный,
Когда себя сама ты создала
И назвала Советской и Свободной.

И, защитив свободу от врагов,
Ты власть свою и волю утвердила.
И подвиг на себя взяла другой,
Что также был одной тебе подсилу.

И подвиг тот — Великий перелом,
Перепахавший межи вековые, —
История сравнила с Октябрем,
Как две свои эпохи мировые.

И подвиг третий с ними наравне
Встает, — свершенный в нынешние сроки, —
Твоя победа в праведной войне
На западе твоем и на востоке.

И всей земле являет нынче он
Тех первых двух твоих свершений славу,
Со славой древних дедовских времен
В себе соединив ее по праву.

Весь труд годов твоих необозрим,
Он — как простор земли твоей родимой…

Не называя, в сердце повторим
Два имени, что c именем твоим
И подвигом твоим — неразделимы.

А.Твардовский.
«Правда», 5 ноября 1945 года*

* * *

В час мира

Все в мире сущие народы,
Благословите светлый час!
Отгрохотали эти годы,
Что на земле застигли нас.

Еще теплы стволы орудий
И кровь не всю впитал песок,
Но мир настал. Вздохните, люди,
Переступив войны порог.

Да, верить можно, верить нужно,
Что правда есть, — на том стоим;
И что добро не безоружно:
Зло на коленях перед ним;

Что будет мир желанный в силе
И нас с детьми переживет.
Недаром Сталин и Россия —
Его надежда и оплот.

А.Твардовский.
«Известия», 4 сентября 1945 года

* * *

У славной могилы

Нам памятна каждая пядь
И каждая наша примета
Земли, где пришлось отступать
В пыли сорок первого лета.

Но эта опушка борка
Особою памятью свята:
Мы здесь командира полка
В бою хоронили когда-то.

Мы здесь для героя-отца,
Меняясь по-двое, спешили
Готовый окопчик бойца
Устроить поглубже, пошире.

В бою — как в бою — под огнем
Копали, лопатой саперной
В песке рассекая с трудом
Сосновые желтые корни.

И желтой могиле на дне
Мы хвои зеленой постлали,
Чтоб спал он, как спят на войне,
В лесу на коротком привале.

Прости, оставайся, родной!
И целых и долгих два года
Под этой смоленской сосной
Своих ожидал он прихода.

И ты не посетуй на нас,
Что мы твоей славной могиле
И в этот — и в радостный час
Не много минут посвятили.

Торжествен, но краток и строг
Салют наш и воинский рапорт.
Тогда мы ушли на восток,
Теперь мы уходим на запад.

Над этой могилой, скорбя,
Склоняем мы с гордостью знамя:
Тогда оставляли тебя,
А нынче, родимый, ты с нами!

А.Твардовский.
«Правда», 22 октября 1943 года*

* * *

ДОРОГА НА ЗАПАД
Танковому экипажу братьев Пухолевич.

Друзья! Не детьми, а сынами
Зовут нас в отчизне родной.
Дорога лежит перед нами
В три тысячи верст шириной.

Ведет она всех без из’ятья
На Запад, в одну сторону, .
Где сестры и младшие братья,
Где матери наши в плену;

Где песен давно не поется,
Гармонь не сзывает ребят;
Где все журавли на колодцах —
И те по-иному скрипят.

Где милый родительский угол
Над Бугом иль Верхним Днепром —
Разбит, разорен и поруган
Безумным и подлым врагом.

И слышим мы слухом единым,
Немолчный и внятный без слов,
И вашей родной Украины,
И нашей Смоленщины зов.

— Спешите ночами и днями.
Минута — и та дорога,
Огнем и броней, и штыками
Гоните и бейте врага.

Чтоб вдаль он бежал без оглядки
С великой и гордой земли,
Где яблони нашей посадки
Не первую весну цвели.

Чтоб злыми своими глазами,
В смятеньи, не видел бы враг,
Как корку ее прорезает
Трава молодая в полях;

Как пашни поднимутся снова,
Как вновь заблестят лемеха,
Как пух полетит тополевый
И как отдымится ольха.

Товарищи, вот наша слава,
Она издалека видна.
Пусть гусениц следом кровавым
В полях пролегает она;

Пусть будет жестокой расплата
За горькую муку земли,
За каждого сына и брата
Из нашей могучей семьи;

За каждую душу живую
Чье тронуто счастье и честь;
За каждую ветку родную,
Не смогшую нынче расцвесть.

А.Твардовский. Юго-Западный фронт.
«Правда», 4 мая 1942 года.

* * *

Бойцу-земляку

Нет, ты не думал, дело молодое, —
Покуда не уехал на войну,
Какое это счастье дорогое —
Иметь свою родную сторону.

Иметь, любить и помнить угол милый,
Где есть деревья, что отец садил,
Где есть, быть может, прадедов могилы,
Хотя б ты к ним ни разу не ходил;

Хотя б и вовсе там бывал не часто,
Зато больней почувствовал потом,
Какое это горькое несчастье —
Вдруг потерять тот самый край и дом…

Где мальчиком ты день встречал когда-то,
Почуяв солнце заспанной щекой,
Где на крыльце одною нянчил брата
И в камушки играл другой рукой.

Где мастерил ему с упорством детским
Вертушки, пушки, мельницы, мечи…
И там теперь сидит солдат немецкий,
И для него огонь горит в печи.

И что ему, бродяге полумира,
В твоем родном, единственном угле?
Он для него — не первая квартира
На пройденной поруганной земле.

Он гость недолгий, нет ему расчета
Щадить что-либо, все, как трын-трава:
По окнам прострочит из пулемета,
Отцовский садик срубит на дрова…

Он опоганит, осквернит, отравит
На долгий срок заветные места,
И даже труп свой мерзкий здесь оставит —
В земле, что для тебя священна и чиста.

Что ж, не тоскуй и не жалей, дружище,
Что отчий край лежит не на пути,
Что на свое родное пепелище
Тебе другой дорогою итти.

Где б ни был ты в огне передних линий —
На Севере иль где-нибудь в Крыму,
В Смоленщине иль здесь, на Украине, —
Идешь ты нынче к дому своему.

Идешь с людьми в строю необозримом, —
У каждого своя родная сторона,
У каждого свой дом, свой сад, свой брат любимый,
А родина у всех у нас одна…

А.Твардовский. ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ.
«Известия», 26 апреля 1942 года*

* * *

Хозяйка

Как свадьба собачья, ввалились солдаты,
Орут, — не поймешь: это лай или речь.
Своим табаком прокурили всю хату
И заняли все — ни присесть, ни прилечь.
Топить приказали по-своему печку, —
Топи да топи — доняла их зима.
По-своему жарить велели овечку,
Что бабка поила-кормила сама.
Наелись, лежат середь хаты на сене,
И давит ей душу тревога и жуть.
Старуха бочком пробирается в сени,
Чтоб там кашлянуть иль тихонько вздохнуть.
Тут собственной дверью свободно не скрипнешь
И лишний шаг шагнуть сторожись.
Прикажут — не пикнешь, зарежут — не крикнешь.
Оставят в живых, — но какая то жизнь.
И жить не захочешь от муторной муки.
Какие-то псы, что хотят, то велят,
А стой да держи под передником руки,
Пускай хоть не видят, что руки дрожат.
Корову поить разрешенья просила,
Коровка-то, дескать, она ж не при чем…
И все ожидала, что спросят про сына,
Ходила и чуяла смерть за плечом.
О смерти ли речь, но уж так одиноко,
Так тяжко, как, может, бывает во сне…
Вот будто ты здесь, — а далеко-далеко,
В родимом селе, — а в чужой стороне.
Взглянуть ли на них — на людей не похожи,
Ни бога, ни чорта у них, ни стыда.
А жадность одна — до еды, до одежи,
И смех не людской, и глаза, как вода.
Что хочешь, такой сотворит пустоглазый,
Не диво, что кровь да война им мила.
А на руки — и не взглянула ни разу —
Нe то, чтобы страшно. А так. Не могла.
Вставали они — и за стол до рассвета,
И пьют да едят, что хотят, то велят.
Казалось, конца уж их царствию нету,
Казалось, вернутся ли наши назад…
Ни пища на ум не идет, ни работа,
Сама не своя и жилье — не жилье.
Однако приметила, шепчутся что-то,
Как будто бы даже таясь от нее.
Совсем отпихнули, отбили от печи,
Бельем занялись, барахлишком своим.
А я и словечка не знаю их речи,
Но вижу, чего-то невесело им…
Боялась, услышат, как сердце забилось.
Из хаты бочком и — стара да ловка —
Тайком за советскую власть помолилась,
За русское войско… Еще — за сынка…
Ох, что тут творилось. Как срок тот кромешен.
Какое тут было раздолье врагу.
Там сторож Матвеич в воротах повешен,
Там мальчик убитый лежит на снегу.
И люди, и, кажется, хаты приникли
От горького горя, от смертной тоски.
Да как же так жить, когда люди привыкли
Считаться людьми и жить по-людски…
А утром, чуть свет, по морозу-морозу, —
От скрипа, от визга оглохла изба, —
Немецкие вспять колыхнулись обозы,
А сзади — все ближе да ближе — пальба.
Пальба. Заметались мои постояльцы,
Хватают, что видят, да вяжут в узлы.
Шинель застегнуть — ошибаются пальцы,
Трясучка взяла, а смотреть так — орлы,
С ведерком, как будто бы я за водою,
На улицу вышла, — денек-то денек…
Гляжу, над селом — самолет со звездою
Ревет, залетает. Не ты ли, сынок?
Хоть ты, хоть не ты, — ну-ка, жару им дай-ка,
Гони, сокрушай их разбойную рать.
Да что ж это я загляделась, хозяйка,
А наши-то близко… А дома прибрать…
Метелкой мету, выгребаю лопатой,
А сердце от счастья поет, от любви.
Пожалуйте, гости родные, в хату,
Спасители наши, сыночки мои…

А.Твардовский.
«Известия», 29 января 1942 года.

* * *

Мать

Все забрали — и хлеб, муку и сало,
Все углы обшарили в дому
У старухи. Слова не сказала:
Людям говорят, а тут кому?
И маячит тенью одинокой
Под своими окнами она.
Велика война, сыны далеко,
И народ в лесах — кругом война.
В огороде вытоптаны гряды,
Яблоки оборваны с листвой.
Все видала строгим скрытным взглядом
И седой кивала головой.
Молча обходила их сторонкой,
Берегла не скарб свой, не жилье, —
Одного боялась — за девчонку, —
Только б не приметили ее.
Берегла, из рукава кормила,
А когда увидела: идут, —
Обняла: «Беги — покуда силы,
Родненькая, лучше пусть убьют».
И сама, как птица-мать, навстречу —
Отвести врага на малый срок.
И схватил один ее за плечи,
А другой сорвал с нее платок.
Но какой огонь еще был спрятан
В этой слабой, высохшей груди,
Усмехнулась, глядя на солдата:
— Со старухой справился? Веди!
Повели, поволокли на муки
За любовь и честь держать ответ.
Заломили ей, связали руки —
Руки, что трудились столько лет.
Что варили пищу, рожь косили.
Что соткали версты полотна.
Что сынов богатырей взрастили, —
Далеко сыны. Кругом война…
Били — не убили. Как собаку,
Бросили. Очнулась от росы.
— Вот и ладно. Можно хоть поплакать,
Чтобы слез не увидали псы…
Под родимым небом деревенским.
Что роилось звездами над ней.
Стала плакать на-голос, по-женски,
Вспоминать далеких сыновей.
Велика война, сыны далеко,
Не услышать, что тут шепчет мать.
Ленушка, Ленок мой синеокий,
Хоть бы ты успела убежать.
И забылась мать в мечтах о детях,
На сырой земле теряя кровь.
И очнулась рано на рассвете, —
Русские в село вступали вновь.
Подобрали ловко, аккуратно
Старую, измученную мать.
Не своя, но было всем приятно
Матерью старуху называть.
И она, — хоть никого не знала,
Кто воды ей подал, кто помог, —
Каждого от сердца называла
Ласково и радостно:
— Сынок…

А.Твардовский.
«Известия», 23 ноября 1941 года.

* * *

Рассказ танкиста

Был трудный бой. Все нынче как спросонку,
И только не могу себе простить:
Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,
Но как зовут, — забыл его спросить.
Лет десяти-двенадцати. Бедовый.
Из тех, что главарями у детей.
Из тех, что в городишках прифронтовых
Встречают нас, как дорогих гостей.
Машину обступают на стоянках.
Таскать им воду ведрами — не труд.
Выносят мыло с полотенцем к танку,
И сливы недозрелые суют…

Шел бой за улицу. Огонь врага был страшен,
Мы прорывались к площади вперед.
А он гвоздит — не выглянуть из башен,
И чорт его поймет, откуда бьет.
Тут угадай-ка, за каким домишком
Он примостился. Столько всяких дыр.
И вдруг к машине подбежал парнишка:
— Товарищ командир! Товарищ командир!
Я знаю, где их пушка, я разведал…
Я подползал, они вон там, в саду…
— Да где же? Где?..— А дайте, я поеду
На танке с вами, прямо приведу!

Что ж, бой не ждет. Взлезай сюда, дружище…
И вот мы катим к месту вчетвером.
Стоит парнишка, — мины, пули свищут, —
И только рубашонка пузырем.
Под’ехали. «Вот здесь!». И с разворота
Заходим в тыл и полный газ даем.
И эту пушку заодно с расчетом
Мы вмяли в рыхлый, жирный чернозем.
Я вытер пот, душила гарь и копоть,
От дома к дому шел большой пожар.
И, помню, я сказал: «Спасибо, хлопец!».
И руку, как товарищу, пожал…

Был трудный бой. Все нынче как спросонку,
И только не могу себе простить:
Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку.
Но как зовут, — забыл его спросить!

А.Твардовский.
«Правда», 4 октября 1941 года.

* * *

Мы час от часу будем бить сильней!

Горят города на пути этих полчищ,
Разрушены села, потоптана рожь.
И всюду поспешно и жадно, по-волчьи
Творят эти люди разбой и грабеж.

Но разве ж то люди? Никто не поверит
При встрече с одетым в мундиры зверьем.
Они и едят не как люди — как звери,
Парную свинину глотая сырьем.

У них и повадка совсем не людская.
Скажите, способен ли кто из людей
Пытать старика, на веревке таская,
Насиловать мать на глазах у детей?

Вы чтите войну… Но и в деле кровавом
Сложились за сотни и тысячи лет
Людские понятия чести и славы,
Обычай, закон. — Ничего у вас нет.

Вы чтите войну, и на поприще этом
Такими вас видим, какие вы есть:
Прикалывать раненых, жечь лазареты
Да школы бомбить — ваших воинов честь.

Узнали мы вас за недолгие сроки
И поняли, что вас на битву ведет,
Холодных, довольных, тупых и жестоких,
Но смирных и кротких, как худо придет.

И ты, что сидишь без ремня предо мною,
Ладошкой себя ударяющий в грудь,
Сующий мне карточку сына с женою,
Ты думаешь, я тебе верю? Ничуть!

Мне видятся женщин с ребятами лица,
Когда вы стреляли на площади в них.
Их кровь — на оборванных в спешке петлицах,
На бледных и потных ладонях твоих.

Ты, серый от пепла сожженных селений,
Над жизнью распластавший тень своих крыл,
Ты, ждавший, что мы поползем на коленях, —
Не ужас, но ярость ты в нас пробудил.

Мы будем вас бить все сильней час от часу
Штыком и снарядом, ножом и дубьем,
Мы будем вас жечь и глушить вас фугасом, —
Мы рот вам землею советской забьем!

А.Твардовский. ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ.
«Известия», 16 сентября 1941 года

* * *

Посылка

С любовью, с нежностью примерной
Сестры и матери родной
Был этот ящичек фанерный
Отправлен женщиной одной.

В письме без штемпелей и марок
Она писала заодно,
Что посылает свой подарок
Бойцу. Какому? Все равно…

И на войне, вдали от дома,
Мне почему-то сразу вдруг
Напомнил почерк незнакомый
Тепло твоих родимых рук.

И я подумал, что, наверно,
И ты, как водится оно,
Отправишь ящичек фанерный
Бойцу. Какому? Все равно—

В пыли, в дыму передних линий
К машине почты полевой
Придет он, весь в засохшей глине,
Чтоб получить подарок твой.

Пять раз, взволнованный до пота,
Твое письмо он перечтет
И улыбнется, вспомнит что-то
И губы черные утрет.

И по себе отлично знаю,
Поверь, жена, невеста, мать,
Поверь, страна моя родная,
Как будет парень воевать!

А.Твардовский. КИЕВ. (По телефону).
«Известия», 27 августа 1941 года*

* * *

99-я стрелковая

За священную землю,
За родимые семьи,
За свободу мы встали стеной.
Враг коварный не страшен
Для дивизии нашей
99-й, родной.

Мы в боях не впервые,
За дела боевые
Нас отметила родина-мать.
Били немца-фашиста,
Били крепко и чисто
И сегодня идем добивать.

Развевайся над нами,
Наше славное знамя!
Наш девиз непреклонно суров:
Это будет расплата
99-й
За друзей и товарищей кровь.

В том порыве едином
Мы врага опрокинем
И раздавим лавиной стальной.
Развевайся над нами,
Опаленное знамя
99-й, родной!

А.Твардовский.
«Известия», 1 августа 1941 года

* * *

Трое

Блистают зарницы священной войны, —
И вот они первые трое
Отмечены высшей наградой страны,
Звездой золотою Героя.

В тревожное небо, в грозовую высь
С укатанной летной площадки
Они на машинах своих поднялись
С врагами померяться в схватке.

Когда провожает машину твой взгляд,
Скользя по невидному следу,
Как хочется верить, что скоро назад
Товарищ вернется с победой.

Все трое с победой вернулись они,
И день этот ныне — вчерашний,
И новые, новые ночи и дни
Проходят в работе бесстрашной.

И столько себя еще в схватках лихих
Покажут советские люди!
Мы многих прославим, но этих троих
Уже никогда не забудем.

Запомним же русские их имена,
Что дороги будут для внуков:
Здоровцев Степан, командир звена,
Пилот Харитонов и Жуков.

Вы служите славно стране, храбрецы,
В боях за штурвалами сидя…
Пусть матери ваши и ваши отцы
Всегда вас веселыми видят.

А.Твардовский. ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 9 июля.
«Известия», 10 июля 1941 года*

* * *

Библиография:

Стихи о войне / А. Твардовский. — Москва : Совет. писатель, 1942. — 38, [2] с. — Тираж 10.000 экз.
Смоленщина : Стихи / А. Твардовский. — Москва : Совет. писатель, 1943. — 193, [1] с. — Тираж 10.000 экз.
Василий Теркин : Книга про бойца / А. Твардовский. — [Москва] : ОГИЗ, Гослитиздат, 1944. — 127, [1] с. — Тираж 25.000 экз.

________________________________________________________________________________________
Константин Симонов. Стихи о войне (Спецархив)
Алексей Сурков. Стихи о войне (Спецархив)
Семен Кирсанов. Стихи о войне (Спецархив)
Илья Эренбург. Стихи о войне (Спецархив)
Иосиф Уткин. Стихи о войне (Спецархив)
Демьян Бедный. Стихи о войне (Спецархив)
Самуил Маршак. Стихи о войне (Спецархив)
Михаил Исаковский. Стихи о войне (Спецархив)
Александр Прокофьев. Стихи о войне (Спецархив)
Василий Лебедев-Кумач. Стихи о войне (Спецархив)