Английский клуб
В Москве было очень традиционное место, куда мечтали попасть министры и богатые предприниматели, но смиренно ждали своей очереди. И наоборот, критиков режима и декабристов оттуда не исключали.
Роскошная колоннада в 12 колон украшает фасад дворца Гагариных на Страстном бульваре. Дворец построил Матвей Казаков в семидесятые годы 18-го века, а в начале 19 века здесь разместился Московский Английский клуб.
Вот к этому парадному подъезду 3 марта 1806 года во втором часу пополудни съезжались гости, ведь Московский Английский клуб давал обед в честь победителя в Шенграбенском сражении генерала Багратиона.
Лев Толстой подробно описал этот обед в романе «Война и мир», ведь граф Ростов со времен основания Английского клуба был его членом и одним из старшин. И графу поручили от клуба организовать торжества в честь Багратиона. Потому что никто не умел на такую широкую руку так хлебосольно организовать обед. И особенно потому, что никто не мог и не хотел приложить свои деньги, если понадобится, для организации обеда.
Граф расстарался на славу. Была исполинская стерлядь, ананасы, земляника. Николай Ростов даже пошутил, что, похоже, генерал Багратион меньше хлопотал готовясь к Шенграбенскому сражению, чем его папенька нынче.
Присутствовали 250 членов клуба и 50 человек гостей. Немного, учитывая, что в разные годы членами клуба были от 300 до 600 человек. В ожидании Багратиона составили большие и маленькие кружки, где говорили о политике, военных успехах и не успехах России. Один сановник конфиденциально рассказывал, что из Петербурга прислал Уваров узнать мнение москвичей об Аустерлице.
С появлением Багратиона начался пир, с тостами, разбиванием бокалов. Приглашенные песенники пели кантату в честь победителя.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог.
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног».
Позже Английский клуб устраивал торжественные обеды в честь генералов Ермолова, Воронцова, Барятинского – героев русско-японской войны.
Первый Английский клуб появился в Санкт-Петербурге в 1770 году, а в Москве его устроили в 1772. Попасть в члены Английского клуба было непросто, ибо число членов ограничено уставом, и в пять раз меньше числа кандидатов, из которых многие по 15 лет дожидаются очереди, ведь звание члена клуба пожизненно.
Как там у Грибоедова: «А что ваш батюшка, все Англицкого клоба старинный верный член до гроба?» Например, граф Клейнмихель, главный управляющий путями сообщения, так и не дождался своей очереди.
Баллотируется кандидат членами клуба, если не будет избран, то навсегда должен отказаться от чести стать членом Английского клуба, ибо вторичное голосование запрещено уставом. Так, например, был забаллотирован знаменитый Сила Сандунов, сперва актер, а затем банщик.
Все важные вопросы жизни клуба решались голосованием. Выбор новых членов, администрации, старшин, изменение устава. За образец были взяты джентльменские клубы Великобритании, созданные для проведения досуга вне дома в респектабельной компании.
Вот как перечислял достоинства английского клуба в 1842 году писатель Загоскин в книге «Москва и москвичи» (да, да, Гиляровский позже позаимствовал это название): «Представьте себе, что вы человек небогатый и не можете много тратить на свое удовольствие, но вам посчастливилось стать членом Английского клуба. И вот каждый вечер, попив дома чайку, вы отправляетесь в клуб. Здесь вы находите почти всех своих знакомых, можете общаться, можете заняться чем-то ещё.
Карты требует денег – играйте в шахматы или читайте свежие журналы, на выписку которых клуб тратит несколько тысяч в год. Дома вы бы провели вечер в низеньких, плохо протопленных комнатах, а здесь вам принадлежат роскошные залы. Дома прислуга состоит из полусонной служанки, ну или кухарки, а здесь к вашим услугам 40 официантов, вежливых и проворных». И все это в 1842 году стоило 75 рублей в год, 20 копеек в день. Да, за обеды надо было доплатить отдельно, но завтраки в обеденные дни были бесплатными.
Английский клуб занимал дворец Гагариных на Страстном бульваре с 1802 по 1812 год. Здание сильно пострадало во время московского пожара. Перед нашествием французов старшины успели зарыть клубную посуду, и тем спасли ее, а вот помещение клуба пришлось искать новое. И со временем дворец передали больнице, москвичи знают этот комплекс как Новую Екатерининскую больницу. Здесь почти 200 лет лечили людей. Но современному лечебному учреждению тесно в старинных палатах и для больницы построили новое здание, а сюда въехала Московская городская дума.
Все члены клуба могли пригласить только одного гостя и полностью отвечали за его поведение. Как-то гость Маркова, князь Енгалычев, проиграл в клубе 4000 рублей и долг не отдал. Маркова исключили из клуба. Опасаясь подобных случаев, рассудительные члены клуба заранее записывали одного из друзей, бывших в отъезде, и на просьбу взять в клуб честно говорили: «Извини, брат, я гостя уже пригласил».
После войны двенадцатого года Московский Английский клуб поменял несколько адресов, и наконец, на много лет обосновался в доме графа Разумовского на Тверской, в «Доме со львами». Это знаменитые львы, которых воспел Пушкин в «Евгении Онегине» и, наверно, самые смешные животные Москвы, потому что они похожи и на крокодилов, и на обезьян.
Дворец построил один из лучших мастеров зрелого классицизма Москвы Доменико Жилярди в начале девятнадцатого века. На Тверской было много подобных дворцов, может быть, не такого размаха, но схожей планировки – в глубине участка за парадным двором главный корпус, по сторонам флигели. Но до наших дней без перестройки дошла только эта усадьба. Потому что с 1831 года в ней размещался Английский клуб, а после революции – музей.
Лев Толстой описал Английский клуб на Страстном бульваре в «Войне и мире», а клубное здание на Тверской – в «Анне Карениной». Толстой сделал князя Облонского членом клуба, а Левина – его гостем. Сам Лев Николаевич жил в Москве только зимой, иногда приезжая из Ясной Поляны на пару месяцев, поэтому в клуб записывался тоже гостем, чтобы не платить вступительный и годовой взнос.
В бильярдной клуба до последнего времени стоял китайский бильярд, на котором Толстой как-то проиграл проезжему офицеру тысячу рублей, а денег на выплату с собой не было. Клубные же правила строги, можно и на черную доску попасть. К счастью, в клубе оказался издатель Катков, он выручил Толстого, а через некоторое время в катковском «Русском вестнике» появилась повесть Толстого «Казаки».
Английскому клубу не пришлось ничего менять в планировке здания. Для нужд клуба как нельзя лучше подошли парадные покои дворца Разумовских, они просто получили иное назначение. Шляпы, калоши и шпаги оставляли внизу, затем поднимались по главной лестнице. Посетители встречал аванзал – большое помещение с необыкновенно удобными, мягкими диванами, где члены клуба после обеда переваривали пищу в клубах дыма ароматных сигар.
Из аванзала проходили во фруктовую, там на столах стояли фрукты и конфеты и дальше в парадную столовую. Сцена в столовой – единственное место, куда пропускали женщин, и то только в составе хора. По правилам, в Английский клуб женщины не могут заходить, посуду и полы мыли только мужчины.
В Великобритании все премьер-министры от Консервативной партии обязаны быть членами Лондонского клуба «Carlton». Серьезные затруднения возникли, когда премьер-министром стала Маргарет Тэтчер. И совет клуба провозгласил госпожу Тэтчер «почетным мужчиной», ведь невозможно принять в члены клуба даму.
Ну а в Московский Английский клуб дам приглашали на торжественный завтрак, показывали им сад и залы, хотя и не все, только во время торжеств в честь коронации очередного императора. Правда, таких дней за всю историю клуба было только три: в 1856, 1883 и 1896 годах.
Обеды в клубе устраивали два раза в неделю, но случались и экстраординарные обеды, например, в честь возвращения из-за границы его сиятельства общелюбимого и уважаемого градоначальника князя Дмитрия Владимировича Голицына. В журнале старшин было записано, что тостов должно быть провозглашено 6, и шампанское при них подавать за счет клуба. Традиционно, остальные вина, напитки, мороженое, кофе оплачивали члены клуба.
Тот праздник в честь общелюбимого градоначальника стоил 7000 рублей. Обедало 600 с небольшим человек. Члену клуба обед стоил 3 рубля, а обходился в 10. Откуда брали деньги? Ну, во-первых, членские взносы, затем процент с денег, положенных в рост, и наконец, штрафы. Не возобновлял несколько лет билет, был в отъезде – заплати 300 рублей, взял журнал из библиотеки – штраф. Клуб закрывался в полвторого ночи, но ведь ночью самая карточная игра! Игроков не выгоняли, но брали с них приличный штраф.
Играл здесь и Пушкин. Александр Сергеевич был страстный игрок. Однажды, весной 1829 года он играл всю ночь со знаменитым московским помещиком, игроком Огонь-Догоновским, Пушкин потом его прописал как славного Чекалинского в «Пиковой даме». Так вот, в ту ночь Пушкин проиграл 24 тысячи 800 рублей, обещал отдать карточный проигрыш за четыре года, но не смог. И уже после смерти поэта его долги из казны отдавал Николай I.
В Английском клубе была прекрасная библиотека, газеты и журналы выписывали на русском, немецком и французском языках. По-английски только одно издание, английский язык в Москве знали немногие, от Англии в клубе было только название и дух независимости. Пушкину приписывают шутку: «Какое странное название – Московский Английский клуб! Я знаю еще более странное – «Императорское человеколюбивое общество».
Александр Сергеевич описал Английский Клуб в своем самом известном произведении:
«Москва Онегина встречает
Своей спесивой суетой,
Своими девами прельщает,
Стерляжьей потчует ухой.
В палате Англицкого клоба,
(Народных заседаний проба)
Безмолвно в думу погружён,
О кашах пренья слышит он».
Английский клуб исключал членов только за непорядочное поведение внутри клуба. Случались стычки, ссоры, порой не платили карточные долги, и тогда члены клуба решали участь товарища баллотировкой. В ящик опускали белые и черные шары. Баллотировку стараюсь проводить в среду или субботу, это обеденные дни, и в клубе была особенно людно. Баллотировка считалась состоявшейся, если свои шары и опустили хотя бы 45 человек.
Никакие внешние события не влияли на жизнь Английского клуба. После осуждения декабристов ни один из них не был исключён, и они продолжали числиться членами, и по возвращению с каторги через 30 лет должны были, как все, заплатить штраф и возобновить билет. Чаадаев, объявленный властями сумасшедшим за свои сочинения, до конца жизни был завсегдатаем Английского клуба.
После 17 года здесь разместился Музей революции. Ныне он переименован в Музей современной истории России. Кстати, первая книга Гиляровского о Москве называлась «От английского клуба к Музею революции», и только потом появилась хрестоматийная «Москва и москвичи».
Материал взят из цикла передач Михаила Жебрака «Москва англицкая». Картинки без моих логотипов взяты из Сети.
§
§
В середине 16-го века англичане открыли Северный морской путь, соединивший Англию и Россию. И в 1556 году Иван Грозный, заинтересованный в торговле с новым государством, «англичан на Москве двором пожаловал». Принадлежал этот дом царскому постельничему Ивану Бобрищеву по прозвищу «Юшка».
Англичане начали ввозить в Россию оружие, порох, селитру, свинец, оловянную посуду, сукно – все беспошлинно, еще один царский подарок Взамен они вывозили меха, кожу, воск, ворвань, пеньку, канаты. Иван Грозный, подозревавший всюду измены, видел в Англии место возможного бегства от восставших бояр. Даже строил по дороге в Архангельск крепости и просил руки Елизаветы 1-ой, но английская королева не стала восьмой женой московского царя.
Но на свое содержание английское посольство ежедневно получала из Кремля: четверть быка, 4 баранов, 12 кур, 2 гусей, 1 тетерева или зайца, 64 хлебных каравая, ведро водки и два ведра меда.
Вот на этом крыльце в 1994 году стояла Елизавета Вторая, королева Великобритании открывала музей «Старый английский двор». Это единственное сохранившееся в Москве средневековое посольство. Английское.
В 1625 году на Спасской башне московского Кремля были установлены часы с 13-ю колоколами. Ставил их английский механик и часовых дел мастер Христофор Галовей, а помощником у него были русские кузнецы – Ждан, сын его Шумил Жданов и внук Алексей Шумилов. На наших часах стрелка – длинный луч солнца – была неподвижна, а вращался циферблат с 17-ю буквами славянского алфавита, 17:00 это максимальная долгота дня. Русские часы делили сутки на дневные и ночные часы.
Придворный врач царя Алексея Михайловича, Сэмуэл Коллинз, англичанин, писал: «На наших часах стрелка движется к цифре, а на русских наоборот, цифры к стрелке. У русских многое шиворот-навыворот». С тех пор куранты на Спасской башне многократно переделывались. Они не исполняют «Боже, храни королеву», но что-то английское в их бое есть.
Другой известнейший выходец из Англии – сподвижник Петра Яков Брюс. Его палаты сохранились, правда, сильно перестроенными, прямо напротив Московской консерватории. Военно-начальник, ученый, государственный деятель, он реформировал российскую артиллерию, развивал промышленность и горное дело, создавал военные школы, строил обсерватории, в общем, был одним из образованнейших людей тогдашней России.
Это не могло не настораживать москвичей, ну не может человек столько знать. А после издания календаря с прогнозами погоды, войн и царствований, опасения подтвердились – колдун. Собственные крепостные считали, что граф умеет летать, и до города и имения добирается за мгновение. Ну а Брюс только посмеивался и устраивал шутки своим гостям в имении «Глинки»: то зимой на лодке покатает, то летом на коньках.
Вот это здание москвичи связывают с проклятием Брюса. На трапеции здесь были солнечные часы. Якобы на белом поле выступали кровавые пятна с войнами и бедствиями. Часы похоже на крышку гроба, и москвичи рассказывали, что именно в этой стене колдун замуровал свою жену.
Но эти домыслы не обоснованы. В доме графа Алексея Мусина-Пушкина, историка, археографа и коллекционера, президента Академии художеств, Брюс никогда не жил. Внучатая племянница Брюса была замужем за одним из Мусиных-Пушкиных. Этот прекрасный особняк работы Матвея Казакова горел в пожаре 1812-го года, и с ним сгорела библиотека Мусина-Пушкина, где среди бесценных манускриптов был подлинник «Слова о полку Игореве».
Где были лучшие обеды во времена Пушкина? В английском клубе. Главную нашу улицу, Тверскую, поэт знал прекрасно, не менее 28 раз въезжал он по ней в Москву.
«Вот уж по Тверской
Возок несется чрез ухабы.
Мелькают мимо будки, бабы,
Мальчишки, лавки, фонари,
Дворцы, сады, монастыри,
Бухарцы, сани, огороды,
Купцы, лачужки, мужики,
Бульвары, башни, казаки,
Аптеки, магазины моды,
Балконы, львы на воротах
И стаи галок на крестах».
Вот те самые «львы на воротах», перед нами Английский клуб, самый привилегированный клуб в эпоху Пушкина. Первый джентльменский клуб иностранцы открывают в Петербурге, но уже через два года в 1770 году он появляется в Москве. с 1831 года клуб занимает дворец графов Разумовских на Тверской улице.
Членов клуба всегда была немного, виднейшие люди мечтали вступить него. Писатель Загоскин в сборнике «Москва и москвичи» вспоминает своего знакомого, который свою жизнь делил на 4 важнейшие эпохи: рождение, производство в офицеры, женитьба и вступлении в члены Английского клуба. Александр Пушкин, его отец, дядя, сын – все были в Английском клубе.
Клуб привлекал избранничеством, хорошим обществом и отличной кухней. Повара клуба считались лучшими в России, и к ним на обучение отправляли своих личных поваров естественно только члены клуба. В русских усадебных библиотеках – Байрон, Вальтер Скотт, затем Диккенс, Стивенсон, Уайльд, Шоу, а в самих усадьбах с 18-го века – английский пейзажный парк, подражающий дикой природе.
Там, где мы привыкли видеть восемь колонн Большого театра, английский антрепренер Майкл Меддокс в 1780 году построил Петровский театр. В театральном деле он руководствовался демократическими традициями своей родины, должно быть, впервые в мировой практике ввел худсовет. Когда сочинители приносили к Меддоксу свои произведения, он собирал актеров на совещание – принять пьесу или нет.
На последнюю репетицию помимо сочинителей и переводчиков, приглашались театральные метры. Если приглашенные единогласно решали, что пьеса идет успешно, и что каждый из актеров в своей роли, тогда назначалось главное представление. Повторение так изощряло память, что суфлер в театре Меддокса не требовался.
В 1805 году Петровский театр сгорел. Через 20 лет архитектор Бове на этом месте построил новое здание. В середине 19-го века его отдали Дирекции императорских театров. При разделении одной императорской трупы на две, оперно-балетную и драматическую, игравших соответственно в большом и малом залах, получились названия Большой и Малый театр.
Гостиница «Метрополь», пожалуй, одна из самых красивых и известных гостиниц не только в Москве, но в мире, а строитель «Метрополя» был блестящий рисовальщик, архитектор Вильям Валькот. Он родился в Одессе в русско-британской семье. Приехав в Москву, работал во абрамцевских гончарных мастерских Мамонтова. Савва Мамонтов задумал гигантский художественный комплекс: гостиница, рестораны, двухзальный кинотеатр.
Модерн – синтез всех искусств: живописи, ваяния, скульптуры, музыки, литературы. Центральное майоликовое панно «Принцесса Греза» по пьесе Ростана заказывают Врубелю. По эскизам Александра Головина и Сергея Чехонина выполнен другие керамические работы: «Клеопатра», «Поклонение природе», «Поклонения божеству», «Поклонение старине».
Железнодорожный магнат Мамонтов разорился, пока «Метрополь» строился. Преемники решили поменять начинку – отказаться от главного оперного театра, но фасады остались без изменения. Здание – воплощенный манифест нового искусства, или «московский Вавилон», как его сразу назвали горожане.
На театральной площади – сплошные англичане. Сбоку от бывшего Петровского театра появляется здание в стиле английской готики. Новый магазин торговал по каталогам, товары на сумму свыше 50 рублей высылались бесплатно, а это от Варшавы до Владивостока. Дождаться жену из «Мюр и Мерилиза» было практически невозможно, ведь главный отдел в магазине – готового женского платья.
Наши московские купцы настолько ценили английский стиль, что строили себе чисто английские здания. Вот и представитель богатейшей московской семьи, текстильный фабрикант Савва Тимофеевич Морозов был страстно влюблен в английскую готику. Он учился в Кембридже, кроме того знакомился с организацией текстильного дела в Манчестере и неоднократно посещал готические замки английских предпринимателей.
Точно такой же замок он задумал построить себе в Москве на Спиридоновке. Архитектор, которого выбрал Морозов, Федор Шехтель, также увлекался романтикой средневековья, так что вкусы заказчика и зодчего счастливо совпали, и привели к потрясающему результату. Готический английский особняк Морозова немедленно стал общемосковской достопримечательностью.
Архитектор удивительно соединил в одном здании элементы укрепленного замка и роскошной виллы. Элементы крепостной архитектуры, например, зубцы, бойницы, сочетаются с открытыми террасами и большими окнами. Все узнаваемые элементы готической архитектуры налицо, но вместо аскетизма и жесткости подлинника здесь благородный уют и приличная положению хозяина респектабельность.
Настоящий английский костел стоит в Вознесенском переулке, он построен в 80-ые годы 19-го века для Англиканской общины Москвы архитектором из Ланкашира Ричардом Нилом Фриманом. Здесь до сих пор дважды в неделю звучит органная музыка.
К однонефтной базилике темно-красного кирпича примыкает высоченная башня с входным порталом, увенчанным четырьмя маленькими остроконечными башенками. Стрельчатые ажурные окна фасада когда-то украшали яркие витражи, увы, утраченные.
На решетке церковных ворот изображены три традиционных символа: роза, трилистник и чертополох – Англия, Ирландия и Шотландия.
Апостол Андрей – национальной святой Шотландии, которому посвящен храм – не менее почитаем на Руси. Андрей – первый ученик Христа и поэтому именуется «первозванным». Андреевский диагональный крест и на военно-морском флаге России, и на флаге Великобритании. Император Петр Алексеевич учредил орден Андрея Первозванного, ставший самым престижным орденом российской империи. За всю историю было им награждено чуть более 1000 человек.
Англиканская церковь построена на средства московских англичан, главным вкладчиком был почетный гражданин города Роман Романович Мак-Гилл, шотландец, много лет у нас проработавший. Среди его основных бизнесов — Высоковская мануфактура под Клином и цементный завод в Москве. После его смерти вдова Джейн Мак-Гилл активно занялась благотворительностью, и сохранилось почти все построенное Джейн.
В Спиридоновском переулке ей построена гостиница «Дом святого Андрея» для английских и американских гувернанток, которые прибыли в Москву в поисках места. Плата за жилье была минимальной, Джейн постаралась, чтобы женщины почувствуем себя уютно в новом для них городе и спокойно бы искали работу. А возле Англиканской церкви она сооружает дом для пастора.
Вот еще одна страничка благотворительности Джейн Мак-Гилл – в конце 19-го века на Госпитальной улице Братолюбивое общество снабжения неимущих квартирами задумало комплекс из шести вдовьих домов, один из этих домов на 36 бесплатных квартир был построен на средства Джейн Мак-Гилл, позже в нем жили вдовы и сироты русско-японской войны.
А для Евангелической больницы на Воронцовом поле госпожа Мак-Гилл построила здание за 100 тысяч рублей, чтобы в нем разместили корпус для больных раковой болезнью.
1918-ый год стал для Джейн Мак-Гилл роковым. Революционные матросы облюбовали ее квартиру, а хозяйку выбросили на улицу в самый мороз. Кто-то из прохожих узнал ее и отвел к пастору в церковь Святого Андрея, но через три дня она умерла. Ей было 86 лет.
Следующим зданием, построенным английскими архитекторами в Москве, оказалось здание английского посольства на Смоленской набережной. Рядом с ним установлена скульптура. Мы гордимся советским телефильмом «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», но и англичане высоко чтят эту постановку.
В 2005 году Василий Ливанов стал членом ордена Британской империи за лучше экранное воплощение образа Шерлока Холмса, созданное не британцем. Поэтому, когда мы попросили разместить памятник детективу возле английского посольства, англичане ответили: почтем за честь.
Материал взят из цикла передач Михаила Жебрака «Москва британская». Фото без моего логотипа взяты из Сети.
§
§
§
§
§
§
§
Вклад какой иноземной нации в развитие нашего города самый большой? Безусловно, огромный вклад внесли британцы и итальянцы, еще у нас было много армян, поляков, татар, французов, но больше всего в Москве жило немцев. И хотя датчанин Даль в словаре живого великорусского языка привел высказывание «что русскому хорошо, то немцу смерть», опровергая это пословицу, к нам из Германии постоянно ехали специалисты.
В Москве был особый район – Немецкая слобода, сюда на окраину на берегу Яузы в 1652 году выселили всех иностранцев, проживавших в центральных районах города, так болезненно московский царь отреагировал на результаты английской революции, казнь короля Карла Первого.
Здесь жили выходцы практически из всех государств Европы, и их в 16-17 веке русские люди скопом называли «немцами», то есть немыми, не знающими русского языка. Здесь были дипломаты, врачи, офицеры, ремесленники, заводчики, купцы, публика в основном образованная.
К концу 17-го века слобода представляла собой типичный европейский городок с прямыми ухоженными улицами, аккуратными чистыми домами, публикой, отличающейся и нравами, и костюмами от привычных москвичей. Но, в основном, и жили здесь выходцы из немецких земель. Сейчас от той аккуратной Немецкой слободы мало что осталось, разве что Лефортовский парк.
Это первый наш регулярный парк, разбитый на европейский манер, с прудами, беседками, прямыми аллеями. Живо интересовавшийся чужой жизнью царь Петр Алексеевич близко сошелся с некоторыми обитателями Немецкой слободы. Опытный офицер шотландец Гордон стал его учителем в ратном деле. Немка Анна Монс 10 лет была рядом с государем, и все шло к тому, что она могла стать российской императрицей. А вот французский дебошан, так его называли при дворе, Лефорт, стал ближайшим другом царя.
Часто наезжавший в Немецкую слободу Петр строит здесь дворец, с одной стороны, для своего любимца Лефорта, но с другой царь проводит в нем много времени и строит его на казенный счет, после смерти Лефорта передаривает комплекс Меншикову. И по-прежнему устраивает там пирушки, развлечения, принимает послов на иноземный лад. Поэтому дворец называют и Лефортовским, и Петровским, и Старо-слободским.
Недалеко от Немецкой слободы Петр разместил и выпестованные им потешные полки, офицерский костяк которых состоял в основном из немцев. Лефортовский дворец – это первый императорский дворец, построенный на европейский манер. Здесь был парадный зал более 300 квадратных метров площади, и с 10-ю метровыми потолками. Конечно, тот Петровский дворец не сохранился, комплекс многократно перестраивали. Сюда приглашали до полутора тысяч гостей.
Самая известная правительница прошлого Екатерина Великая до приезда в Россию прорывалась София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская. Начав изучать русский в 15 лет, она со временем блестяще овладела и разговорным, и литературным языком. Она старательно изучала историю, традиции России, перешла в православие и столько сделала для своей второй родины, что в памяти народной осталась величайшей русской государыней.
Князь Петр Вяземский однажды пошутил: «Как странна наша участь! Русский Петр Первый силился сделать из нас немцев, а немка Екатерина хотела переделать нас в русских».
Царицыно в 18 веке было загородной усадьбой. Архитекторы Баженов и Казаков возводили для Екатерины большой дворец, но войны за Крым истощили казну, и стройка встала. Посередине парка остались гигантские корпуса без крыш. Несколько лет назад московские власти восстановили царицынский дворец.
Эта реконструкция вызвала ожесточенные споры: ревнители старины не приняли новодела, им хотелось по-прежнему видеть аутентичные руины. А вот сторонники проекта обрадовались, что у нас в Москве появился вместо развалин законченный величественный ансамбль, сравнимый с Петергофом или Царским селом.
Еще одного немца, доктора Фридриха Гааза, католическая церковь уже начала причислять к лику святых. Фридрих Гааз получил образование в Германии, а затем перебрался в Москву. Он работал главврачом Павловской больницы, главным городским врачом, путешествовал по Кавказу, открыл целебные источники Железноводска и Ессентуков.
Собственный дом, суконная фабрика, карета цугом – жизнь доктора текла привычным руслом. Все изменилось, когда он был назначен главным полицейским врачом Москвы. Отныне все средства, время и силы доктора уходили на облегчение участи арестованных. В тюрьмах про него говорили: «У Гааза нет отказа».
Он занимался всем сразу: увеличением времени между этапами, тюремными лазаретами, облегчением веса кандалов. Когда он провожал арестованных в Сибирь на каторгу, он привозил корзину апельсинов и конфет. «Федор Петрович, вы бы им лучше хлеба купили!» «Хлеб им и по дороге подадут, а кто их в Сибири апельсинами угостит?» Кроме того, на свои средства доктор Гааз организовал первую в Москве лечебницу для бесприютных, бездомных детей.
Во дворе бывший полицейской больницы в Малом Казенном переулке, где работал и провел последние годы жизни этот святой доктор, в 1909 году в центре поставили монумент работы скульптора Андреева. Когда-то на ограде, окружающей бюст Гааза, висели настоящие арестантские кандалы. Ведь одна из его заслуг – это борьба с этими бесчеловечными цепями, которые до костей раздирали плоть арестантов а, зимой отмораживать им конечности
Благодаря работе доктора, жизнь в наших российских тюрьмах стала намного лучше, ведь его девизом было «спешите делать добро». Сейчас кандальные цепи украшают могилу Гааза.
Немцы строили в Москве и свои церкви. Евангелическо-Лютеранская община святых Петра и Павла была самым большим протестантским приходом в Москве. К концу 19-го века она насчитывала 17 тысяч членов: 14 тысяч немцев, 2000 латышей, 600 эстонцев, 150 финнов и шведов. Богослужение шло соответственно на немецком, латышском и эстонском языках.
И вот в 1898 году здесь в Старосадском переулке старое здание кирхи было перестроено. В новой церкви помещалась уже 1700 верующих. Автор – архитектор Косов, один из проектировщиков Храма Христа Спасителя. Главное украшение фасада – роскошное круглое окно-розетка.
На колокольне – выразительный шпиль, подобные немецкие навершия появились в Москве при Петре Первом, увлекавшимся именно подобной западной архитектурой. Но новая мода не прижилась, и похожий на этот шпиль можно увидеть только на другом Петропавловском храме, на Новой Басманной, его нарисовал лично Петр.
Представители немецкого народа талантливы в точных науках и техническом рисовании, поэтому логично предположить, что у нас работало много архитекторов немцев. И действительно, среди 100 самых знаменитых зодчих Москвы конца 19-го – начала 20-го века было более 20-ти с немецкими корнями. И на участке Петропавловской церкви они тоже работали, Вебер строил дом причта, а один из самых талантливых зодчих того периода, Шехтель, – здание капеллы.
В начале 20-го века в Москве на один миллион сто тысяч жителей было семнадцать с половиной тысяч немцев, самая большая иностранная община в городе, и она жила насыщенной жизнью. У нас на слуху «а все Кузнецкий мост и вечные французы», однако к началу 20-го века с Кузнецкого моста французов уже подвинули немцы. Здесь был центр их общественной жизни.
На Неглинке, пересекающей Кузнецкий мост, располагалась самая популярная гостиница «Берлин», на углу стоял немецкий клуб. Дальше на Пушечной улице – кафе «Савой», гостиница и ресторан «Альпийская роза». Немецкий клуб был основан в 1818-ом году иностранцами, жившими в Москве.
В 1570 году в клуб уже принимали всех, не глядя на национальность. Здесь была прекрасная кухня, великолепная библиотека, книги и журналы выписывали из разных стран, а также проводили танцевальные вечера, концерты и спектакли. Именно на сцене Немецкого клуба Константин Сергеевич Станиславский выступил в качестве режиссера.
После начала Первой мировой войны отношение в обществе к немцам резко переменилось. По Москве прокатилась волна погромов немецких предприятий и магазинов. Власти, к сожалению, подавали пример антинемецких настроений. Петербург был переименован в Петроград, а император Николай Второй, женатый на принцессе Гессен-Дармштадской, запретил проведение рождественских ёлок, очевидно как вражескую традицию.
Многие немцы поменяли фамилию. Московский градоначальник Рейнбот стал генералом Резвым, а Немецкий клуб переименовали в Московский славянский клуб. Сейчас в этом здании Центральный дом работников искусства.
Гостиница «Берлин» не сохранилось в здании сейчас Институт стран Востока, а вот «Савой» по-прежнему работает, это здание построил в начале 20 века архитектор Величко для страховой компании «Саламандра». Вся Россия знала их девиз «горю, но не сгораю», и также то, что основные пайщики – немцы. Здание очень эффектно расположено на углу Пушечной и Рождественки, и поэтому здесь разместили не только контору «Саламандры», но кафе «Савой» и небольшую гостиницу.
В соседнем здании за огромными окнами, украшенными с барочной пышностью, располагался двусветный зал ресторана «Альпийская роза». Это было солидное заведение с настоящим пильзенским пивом, сюда ходили завтракать из своих контор московские немцы, так писал Гиляровский. Ну и, конечно же, здесь обедали и заказывали банкеты артисты близлежащих Большого и Малого театров.
Ну а дальше – корпус гостиницы «Альпийская роза», его построил архитектор Остроградский в начале 20-го века. Роскошная лепнина, красивые решетки в стиле модерн, но главное украшение здания – скульптурный фриз вдоль всего фасада, на нем изображены текучие аллегорические фигуры.
Немцы были представлены во всех слоях русского общества. В 1896-ом году на нижегородской ярмарке московское купечество решило сделать подарок императору, подготовить отряд рынд (в старину это личная стража царя). Отобрали два десятка молодых людей из лучших купеческих фамилий, заказали белые кафтаны и высокие шапки, обоюдоострые серебряные топорики.
Николаю Второму московская затея пришлась по вкусу, он решил поощрить молодых людей, лично пообщаться с ними. Подходит к первому: «Как ваша фамилия?» «Шульц, ваше императорское величество!», к следующему – «Ценкер!», к третьему – «Кноп!». Конечно, среди московского купечества были в основном русские, но немцы оказались самыми статными и голубоглазыми.
Кондитерскую фабрику «Эйнем», которую мы знаем как «Красный октябрь», основали два немца – кондитер Эйнем и Гейс, обладавший незаурядными организационными способностями. Любопытно, что когда Эйнем отошел от дел, и фабрикой стал заправлять Гейс, а потом и его наследники, название сохранили «Эйнем, товарищество паровой фабрики шоколадных конфет и чайных печений». Очень уж москвичи любили эти сладости.
Помимо высокого качества продукции и колоссального ассортимента, а Эйнем выпускал все виды кондитерских изделий своего времени, славу фабрике принесла еще необычная реклама – в небе реяли дирижабли «Эйнем», в магазинах стояли детские автоматы, за гривенник выдавали маленькую шоколадку, в коробки конфет вкладывали игры, географические карты, наборы открыток. Композиторам заказывали кекс «Галоп» и вальс «Монпасье».
«Нагнулись надо мной родимых вязов своды, прохлада тихая развесистых берез!» Это стихотворение о Царскосельском лицее Кюхельбекер посвятил Дельвигу – два русских поэта, оба из немецких семей. Кстати и Храм Христа Спасителя построен обрусевшим немцем архитектором Тоном.
Первую привилегию на устройство аптеки в Москве получил немец Иоганн Готфрид Грегориус, и построил ее, естественно, в Немецкой слободе, но от того здания осталось только название – Аптекарский переулок, недалеко от станции метро «Бауманская». Зато сохранилась самая известная дореволюционная аптека, в советское время ее называли «Номер один» – Феррейна на Никольской улице.
Аптекари Феррейны, выходцы из Пруссии, построили гигантскую аптеку, она занимает большое четырехэтажное здание. Ведь помимо торгового зала и склада здесь были многочисленны лаборатории, где производили лекарства, а также делали анализы почвы, пищи, воды, продуктов химического производства, производили вскрытие и бальзамирование, а кроме этого преподавали фармацевтику. Многие служащих Феррейна со временем стали магистрами фармации.
Это здание построил в конце 19-го века архитектор Эрихсон, москвич шведского происхождения. Это не просто самая большая аптека в Москве, но и самая богатая. При этом она была доступной для всех, и в ее роскошных залах, где были золоченые вазы и дубовые резные шкафы, и мраморные лестницы, можно было встретить и москвича в шубе, приехавшего в собственном экипаже, и простого мастерового.
На фасаде четыре изображения богини Гигии, это греческая богиня здоровья, отсюда слово «гигиена». Богиню размножили в четырех экземплярах, чтобы запомнили – принимать четыре раза в день. Еще говорили, что при аптеке Феррейн держал живого медведя, и, рекламируя собственные лекарства на медвежьем жире, косолапого вводили каждый день на водопой к Лубянскому фонтану.
До революции в Москве было несколько немецких фамилий, которые знали все. Маленькие дети любили печенье и какао «Эйнем», у взрослых были на слуху Феррейн и Вогау, ну а после революции самым популярным немцем бесспорно стал Карл Маркс. Его бессчетные изображения украшали улицы города.
Отношения с немцами не всегда были безоблачными, наши народы в 20-ом веке противостояли друг другу в кровопролитных мировых войнах. Именно на Театральной площади в 1941 году лежал немецкий самолет, сбитый во время налета на Москву.
Марфо-Мариинская обитель основана святой Елизаветой, княгиней Гессен-Дармштадтской. Да что говорить, мы часто поминаем арапа Петра Великого, а ведь тот арап был женат на немке Христине-Регине Шеберг, значит, в жилах нашего величайшего поэта Пушкина течет в том числе и немецкая кровь.
Материал взят из цикла передач Михаила Жебрака «Москва немецкая». Картинки без моих логотипов взяты из Сети.
Предложения со словом «храбрость»
- Я просто не мог набраться храбрости, зная, как они расстроятся.
- Огромное человеческое обаяние, простота и доступность, отчаянная личная храбрость.
- Вы родились в очень удачный момент, когда старое перестало быть пригодным, потеряло свою нерушимость, когда старое просто окружает вас, потому что вам не хватает храбрости выйти из этой тюрьмы.
- (все предложения)
P.S.По поводу зачастивших дней рождения: в свое время я прочитала, по-моему у Ролана Быкова, о разнице в течение времени у детей и уже не детей (скажу мягко). У ребенка длинное содержательное утро, день, полный новыми впечатлениями и сказочный вечер. А у взрослых что: лег, встал, с Новым годом, лег, встал, с Новым годом.
Пускай это будет не про Вас.